За ночь местность вокруг, наконец, изменилась, стала холмистей, лесистей. На смену травам пришли деревья с необхватными стволами. Я увидела еще одну широкую вытоптанную тропу, чуть поодаль от той, по которой шли слоны. И она тоже была заполнена людьми и волами с тележками. Люди везли дары и беременных женщин. Надвигался большой праздник Дара Матери.

На горизонте темнела высокая гора.

— Candal'Orayo, — тихо сказал Эйдер Олар.

Кто бы ни ждал меня дальше, он ждет меня там.

Примерно через час обе дороги, и та, по которой шагали слоны и не только наши, и та, по которой спешил обычный люд, слились в одну. Проехав еще немного, мы встали и с тех пор практически не двигались.

Доисторическая пробка тянулась в обе стороны. Везде кричали люди, а повозки бесстрашно шныряли между слоновьих лап, рассчитывая выиграть лишние пару метров. Пыталась протиснуться вперед телега с деревянными прутьями, за которыми рычали и скалились саблезубые тигры. Зверолову повезло, поначалу люди перед ним почтительно расступались. Он даже обогнал нас. Но недалеко, тигры ему несильно помогли прошмыгнуть вперед.

Собственно, самого понятия «вперед» больше не существовало. Встали мы намертво.

Поначалу я с опаской выглядывала за бортики павильона. Но шло время, солнце припекало, а скука одолевала все сильнее. Голова слона, а особенно его локаторы вместо ушей, очень мешали обзору. Я все сильнее высовывалась из-за павильона, чтобы рассмотреть то, что ждало нас впереди и куда все стремились. Любопытство взяло вверх над страхом, к тому же кожаный ремень на талии был своего рода гарантией и страховкой, что если я и вывалюсь ненароком, то до земли не долечу. Плетеные бортики не внушали доверия. Они хрустели и прогибались под моей тяжестью, но вроде не складывались пополам, а значит, все-таки держали мой вес.

И вот я высовывалась наполовину из своего павильона, — это я-то, которая и сидеть-то в нем всего сутки назад боялась, и с деловым прищуром изучала, словно вражеские укрепления, горизонт.

Впереди нас совершенно точно ждал город.

По этому поводу у меня даже назрела шутка, мол, стоит только выстроить город и к нему сразу же нельзя будет проехать из-за пробок, но Эйдер Олар не понял бы, да и не смогла бы я объяснить ему всего. Но городские стены и ведущие к ним пробки странным образом успокаивали, словно бы я наконец-то нашла знакомые точки соприкосновения с этими древними людьми, как будто поняла, что какие странные обычаи они бы не практиковали, они все равно очень похожи на нас, их потомков из двадцать первого века. Хотя бы тем, что разделяющие нас тысячелетия так и не научили ни тех, ни других прокладывать адекватные трафику дороги.

Даже издали массивные городские стены внушали суеверный трепет. Невозможно было поверить, что они созданы теми самыми людьми, которые все еще спали в пещерах, гибли от голода и чьей единственной защитой против хищников были заостренные палки. Одного взгляда на эти сверкающие стены, словно целиком вылитые из золота, хватало, чтобы поверить в существование Бога. Или чего-то высшего, недоступного, всемогущего, потому что такой величественный город ну никак не невозможно создать без участия Бога.

Конечно, это было не так, уж я-то знала, что всему виной рабство, миллионные смерти, каторжный труд, еще минуту назад я это знала, пока не вспомнила о том, что рядом со мной едет человек, способный приказать огню охватить песчаную полосу, где и гореть-то нечему. Да и я сама… кое-что умела. Даже в моем времени у меня сохранялись некие способности, которые здесь, возможно, я смогу укрепить и узнать лучше. Но что если… и в постройке этих стен не обошлось без магии? Какой археолог современности мог бы признать такую возможность? Никто не счел бы такую работу научной.

Но что если… Если этот мир был древнее, а его магия сильнее и доступней, и тем, кто жил в этих городах, не требовалось убивать строителей сотнями, чтобы возвести стены и дома? Что если это действительно так?

Разве мне нужно давать ответ сейчас? И что это изменит, признаю я существование магии или буду держаться рациональных суждений? Ничего. Этот мир существовал и без меня, и после меня, если мне суждено погибнуть здесь, он продолжит свой медленный путь к полному исчезновению магии.

Шарлатаны. Фокусники. Сказочные персонажи. А прямые памятники величия человеческого духа, вот они, все еще среди вас, занесенные песками или укрытые лианами. Как молчаливые свидетели угасания наших возможностей.

По сверкающим стенам впереди скользнули широкие тени. Люди издали возглас удивления, кто мог, кому позволяло свободное место, те рухнули на колени, поднимая руки к небу. Кого зажимали повозки или животные, те лишь зашептали молитвы.

Белоснежные гигантские орлы сделали круг над стенами и стали снижаться. Их всадников отсюда, конечно, было не разглядеть.

Но по рядам пронеслось восхищенное:

— Джанкойан одоран… Джанкойан одоран!

Разве могли эти величественные всадники жить где-то в другом месте? В какой-нибудь пещере, как горные низкорослые люди? Или в плетенных из ветвей шалашах, как погонщики-кочевники? Разве в движениях того единственного всадника, что я видела, не угадывалось нечто царственное?

Кем могли они быть для этого мира? Если не самими Богами, то кем-то приближенными к ним. Это уж точно. И все эти люди вокруг, что сбились на единственной дороге к золотым стенам, приехали сюда, чтобы воздать им хвалу и преподнести жертвы. Осыпать подарками, вымаливая благость. Позже они покинут эти стены, вернутся на равнины, в пещеры, в шатры, чтобы жить на земле с мыслью, что Боги сменили гнев на милость. Что это они посылают им дары природы и животных в их капканы. И будут ли они так уж неправы в своих суждениях?

Мое мировоззрение, как и многих других, кто жил в совершенно иной цивилизации, не считалось с волей Богов. Но я бы посмотрела на граждан планеты Земля, окажись они здесь, вместо этих недалеких дикарей, которые падали ниц при виде белых птиц и всадников на их спинах. Кто из них устоял бы на ногах в таком случае?

Эйдер Олар тоже следил за птицами. Люди на дороге то и дело шептали с придыханием что-то, что можно было принять за имена или звания, но по виду Эйдера казалось, что он составляет в уме какой-то список. Тот есть, этот есть, ага, вот еще один. Огненный маг уж точно знал их всех не только поименно, но, возможно, даже в лицо.

Когда последняя птица исчезла за стенами, дорога мало-помалу стала оживать. Заскрипели телеги. Замычали под ударами хлыстов волы. Заорал и наш погонщик куда-то вниз, очевидно, предупреждая кого-то там внизу, что сейчас слон пойдет и если кого и раздавит, то пеняйте на себя.

Притихшая толпа словно скинула оковы гипноза. Ожила. Зашумела полная праведного возмущения, кому ехать первым, а кто нагло прёт без очереди. Люди такие люди. Даже если из одежды на них одни только бедренные повязки.

Мне уже были известны вопросительные конструкции, я нахмурилась, но и все же задала Эйдеру Олару вопрос: