от хранителя султанских покоев, отправился прямиком на кухню. Было время завтрака, и пажам могло кое-что перепасть, если подсуетиться. На султанских кухнях работало пятьсот человек, и все они любили посплетничать. Им наверняка будет интересно узнать, что девчонка, которая на днях прибыла во дворец из-за моря, уже в султанской спальне. И еще не вышла оттуда, хотя ночь давно миновала. Не означает ли это смену власти?

Беременная-то султанша из своих покоев почти не выходит. Но Шекер Пара решила прогуляться. Поэтому весть о возвращении Юсуф-паши долетела до нее быстро. Она тут же поняла, какая судьба ждет Фатьму, и запиской вызвала ее в сад. Спросила:

– Мать говорила с тобой о свадьбе?

– С кем? – враз помертвела Фатьма.

– С сердаром Юсуф-пашой, он уже на пути в Стамбул.

– О нет! – взялась за сердце несчастная султанша.

– От Юсуфа надо избавиться, – деловито сказала Шекер Пара.

– Но как?

– Надо что-нибудь придумать.

– Я хочу видеть Исмаила, – жалобно сказала Фатьма.

– Конечно. Я это устрою.

– Хоть бы у тебя родился мальчик!

– Скажи матери, что идешь на рынок. Я с тобой пойти не могу, но ты уже знаешь моих сестер. Моих и Исмаила, – подчеркнула Шекер Пара. – Карине тебя встретит.

– Она девочка совсем, – поежилась Фатьма. – Как ей доверять?

– Зато она гораздо умнее Седы. Ты встретишься с братом, – вкрадчиво сказала седьмая хасеки, которую жестокая судьба опять отбросила в самый конец очереди на трон. – Это придаст тебе мужества. А мы пока будем действовать.

Фатьма не замечала, что за ней следят, за каждым ее шагом. Хотя на голову Кёсем-султан с сегодняшнего дня обрушились другие заботы.

Сначала Валиде ушам своим не поверила:

– Как ты сказал?! – уставилась она не мигая на черного евнуха, который от страха аж посерел. Из светлых, похожих на льдинки глаз всесильной Валиде повеяло могильным холодом.

Кизляр-ага невольно сжался.

– Это все Исмаил, – проблеял он. – Двойника и евнухов, посланных убить строптивую девчонку, я нашел на галерее мертвыми. Их зарезали. Кафтан Исмаила, когда он вышел мне навстречу, весь был в крови. Он мне велел: «Прибери».

– Ну это уж слишком! Я иду к моему сыну! – Кёсем-султан резко встала.

– Но падишах еще с наложницей, Валиде!

– Ты хочешь сказать, что мерзавка, которую я приказала убить, вошла в покои моего сына и осталась там до утра?!

– Это так, – пролепетал кизляр-ага. – Мы ничего не смогли сделать. Исмаил…

– Прочь! – Валиде властно отодвинула его с дороги и пошла в покои сына. Никто не посмел ее остановить.

Лишь у самых дверей дорогу заступила стража:

– Султан не велел его беспокоить.

– Я Кёсем-султан! Никто не смеет преграждать мне путь! Я хочу войти к сыну, и я войду!

Нана услышала ее голос и сразу его узнала.

– Мать твоя пришла, – сказала она Ибрагиму, у которого сегодня было прекрасное настроение.

– Я велел никого не впускать, – отмахнулся он.

И в этот момент у его неприбранного ложа возникла разгневанная мать.

– А ну вон! – велела она полуодетой Нане.

Та вспыхнула. Ибрагим помрачнел. Он был не готов к разговору с матерью. Валиде умудряется испортить даже самое чудесное утро. Кёсем-султан брезгливо оглядела разбросанную одежду, смятые простыни, все в пятнах, потом ее взгляд заскользил по бесчисленным зеркалам. Везде была дерзкая девчонка с голой грудью, которая даже не попыталась прикрыться!

– Какой разврат! – не выдержала Кёсем-султан. – Вы оба стыд потеряли! Ты окружаешь себя всяким сбродом, Ибрагим! Сегодня ночью твой хранитель покоев зарезал троих здесь, прямо во дворце! Исмаила надо за это казнить! Немедленно!

– А зачем он это сделал? – тихо спросил султан, но в его голосе была злость, которую он еле сдерживал.

– Вот и разберись во всем! Накажи его! Вели отрубить Исмаилу голову! А ты почему еще здесь?! – накинулась Кёсем-султан на девушку.

– Моя жена никуда не уйдет. Я прошу ее уважать! – вспылил Ибрагим.

– Твоя кто?! – расхохоталась Валиде. – Которая по счету? У тебя Аллах знает сколько детей и жен, а мать одна, Ибрагим! Все эти годы ты сидел на троне благодаря мне! И выжил только благодаря мне! Это я тебя спасла!

– Меня?! Ты спасла себя!

– Ты кричишь на мать из-за какой-то рабыни?!

– Я не рабыня! – вскинулась Нана. – Я княжна!

– Ты слышала, мама? Хюмашах – свободная женщина. Она мусульманка. Поэтому, как только все будет готово, мы с ней заключим никях.

– Что?!

Кёсем-султан показалось, что она ослышалась. Это была еще одна скверная новость, вторая за утро.

– Выйди, – сказала она сквозь зубы, в упор, глядя на Хюмашах. И та нехотя поднялась.

Она ждала, что любимый скажет: «Останься». Но Ибрагим молчал. Он еще никогда не видел мать в таком гневе. Заболела шея, а в груди защемило. Ибрагим опять почувствовал себя ребенком и едва не захныкал: «Не наказывай меня, мамочка».

Нана, а ныне Хюмашах, вдруг вспомнила об Анне. Надо же ей все рассказать! О том, что было ночью, и порасспрашивать Анну о ребеночке. Откуда они берутся и как узнать, что у тебя этот ребеночек будет?

Когда девушка вышла, Кёсем-султан накинулась на сына:

– Империя вот-вот развалится, а ты жениться задумал! Мы несем потери под Кандией! В Крыму неспокойно! Ты уже забыл, что твой брат Мурад хотел посадить на османский трон крымского хана! А вот хан не забыл. В Батуми вот-вот вспыхнет восстание. Стамбул бурлит. Янычары недовольны. Горожане возмущены выходками твоих жен. А тебя интересуют только женщины и ничего больше!

– Но ведь ты сама отстранила меня от государственных дел!

– Зато твой любимчик Исмаил везде сует свой нос! На днях приезжает Юсуф-паша. Он немедленно женится на Фатьме. Это укрепит нашу власть. О никяхе я и слышать не хочу. Исмаила казнишь, за ним грехов – не счесть.

– Я подумаю, мама.

– Тебе нечем думать! – сорвалась вдруг Кёсем-султан. – Если бы ты думал, ты не казнил бы Кара Мустафу-пашу! И не послал бы на Крит Султанзаде Мехмеда-пашу! Ты убиваешь всех, кто помог бы тебе удержать османский трон и власть!

– Не смей на меня кричать! Я султан! Да я тебя…

– Что? Что ты хочешь сделать с матерью, Ибрагим? Со своей родной матерью, которая могла бы стать тебе лучшим другом, если бы ты не приближал к себе всякий сброд. И если бы ты ее слушал. Но ты позвал к себе девчонку, которая при всех меня оскорбила! Это что, бунт? Или ты хочешь, чтобы эта малолетняя дурочка управляла империей?!

– Я и сам могу ею управлять, – хмуро сказал Ибрагим.

– Но тобой-то она управляет, эта девчонка! Ты выполняешь все ее капризы. Никях задумал. Остановись! Иначе… Иначе это война! Между мной