– Я люблю тебя, милый…

Обернувшись в дверях, отвечаю на полное тревоги полупризнание-полупрощание жены:

– И я тебя люблю! Не бойся, я вернусь!

Во двор цитадели я ворвался во главе четырех десятков телохранителей, еще десяток направил к покоям, в усиление Эдрода. Но, кажется, моя помощь здесь уже никому не нужна: допустив объявление тревоги и начало самой схватки, противник потерял шанс внезапно захватить крепость. Полторы тысячи воинов гарнизона, за исключением дежуривших на стенах, отдыхали в казармах внутри цитадели. Защитники крепости поднялись под лязг клинков и грохот выстрелов и легко задавили пытающихся удержать врата лехов.

Увы, последние сумели захватить примыкающие к воротам башню и надвратную галерею, и теперь лехские стрелки ведут из бойниц прицельный огонь по мечущимся во внутреннем дворе воинам. Но самое страшное – они опустили кованую решетку! Это плохо не только тем, что мы не сможем проникнуть во внешний двор крепости, мы даже собственные ворота закрыть не сможем, они располагаются за решеткой! Зато если лехи удержатся, чуть позже они поднимут решетку уже для своих.

– Прекратить метания! Сотники! Полностью вооружить людей, поднять на стены! Первая сотня мечников – взять надвратные башни! Спустите две пушки и разнесите двери в щепу! Стрелки – прижмите ублюдков, бейте по вспышкам, не дайте им и носа высунуть!!!

Только две небольшие группы воинов пытались с помощью импровизированных таранов сломать двери, ведущие в превратные укрепления. Но, кажется, мой крик подействовал – и офицеры, не до конца еще пришедшие в себя от шока, вызванного внезапным нападением, наконец-то начали полноценно организовывать подчиненных, раздавая зычными голосами уже более-менее вразумительные команды.

Я же поспешил к ближайшей башне, имеющей выход на стену. Не обращая внимания на пару вжикнувших рядом пуль – вражеские стрелки в большей степени ориентировались на голос, – вбегаю в дверной проем и вскачь прыгаю по лестничным пролетам наверх.

Только бы успеть, только бы успеть…

Нет!

Мы не успели – в пламени костров внутри редутов можно еще различить фигуры сражающихся и редкие вспышки выстрелов. Но мимо укреплений к крепости, со скоростью хорошей конской рыси следует многочисленная вражеская колонна с зажженными факелами. И ее голова уже практически поравнялась с внешними воротами замка, настежь распахнутых перед захватчиком…

– Артиллеристы! Залп по колонне, бейте по факелам!!! И кто-нибудь, возьмите уже эти проклятые башни!!!

Лето 760 г. от основания Белой Кии

Степной берег Данапра

Король Когорд

Мерный шаг тысяч пехотинцев, разворачивающихся в боевые порядки, заставляет землю ощутимо дрожать. И эта самая дрожь земли отражается в сердце чем-то иным – чем-то, что заставляет расправить плечи и молодецки выхватить саблю из ножен. И несмотря на всю неуверенность и даже страх – страх за жизни тысяч воинов, идущих на смерть по одному моему слову, неуверенность за исход битвы со столь серьезным и именитым противником, – несмотря на все это, сейчас откуда-то извне приходит вдруг понимание: я выиграю!

Я выиграю… Как же хочется в это поверить! Но противник также разворачивает боевые порядки мобильного, прекрасно обученного и беспредельно верящего в своего полководца войска. Войска, раза в полтора уступающего в численности моей армии, но на порядок превосходящего ее по боевым качествам.

А главное, сам полководец, его личность. Бергарский не знал поражений за всю свою долгую и блестящую полководческую карьеру – и он не боится схватки! Иначе сейчас он не строил бы воинов, а спокойно заперся бы в вагенбурге, прикрывшись артиллерией, – беспроигрышное решение! Примерно на две недели… Потому что я не стал бы атаковать укрепленный лагерь без артиллерии, а просто блокировал бы, лишив противника подвоза провианта. Голод вынудил бы врага на вылазку – что же, я бы дождался. К тому моменту подошедшие резервы усилили бы мое войско и я без труда выиграл бы битву, пусть и завалив противника трупами новобранцев. Но Бергарский готовится к битве прямо сейчас…

Итак, четыре тысячи пикинеров-новобранцев в центре – сырая, плохо обученная пехота, лишь слегка разбавленная опытными бойцами. Пушечное мясо, только благодаря своей многочисленности они если не остановят, то хотя бы притормозят атаку врага. На флангах – по пятьсот стрелков с огнестрелами, прикрытые гиштанскими рогатками, за их спинами еще по тысяче пикинеров, но уже имеющих боевой опыт и способных на равных тягаться с ландскнехтами фрязей. Во второй линии на флангах замерла многочисленная конница воевод юга – по полторы тысячи всадников в каждом отряде. Но качество этой кавалерии… мягко говоря, даже торхам большинство из них не соперники. Увы, снимать с границы хорошо обученных стражей я не счел возможным, а эти… на что-то сгодятся. И наконец, центр второй линии – моя ставка на позиции двух тысяч гвардейцев, тяжелых кирасир.

Каков мой план битвы? Да никакого плана нет, будь он неладен! Ввязаться в бой, а там посмотрим. Буду импровизировать! По крайней мере, марш-бросок моей рати к Данапру и ускоренное форсирование реки ниже по течению главных бродов, героически удержанных Аджеем, застали Бергарского врасплох. Он начал спешно отступать и лишь некоторое время спустя изменил маршрут, вновь отступив к реке – теперь уже ближе к верхним бродам.

С некоторой горечью вынужден признать, что противник построил свое войско более умело – что, впрочем, скорее зависит от качества его воинов и их боевого опыта, а не собственного полководческого таланта. Но тем не менее пикинерские сотни разбиты на мобильные баталии, каждая со своим командиром, построенных подобно румским манипулам с разрывами по фронту, а не сплошной линией-фалангой, как мой центр. Протяженность его войска по фронту не уступает моей армии, фланги чуть скошены к Данапру и упираются в реку. В центре наемников Бергарского прикрывают две артиллерийские батареи, на флангах пикинеры усилены многочисленными аркебузурами. Вся кавалерия польного гетмана компактно расположилась между батареями, готовая в любой момент контратаковать сквозь разрывы в пехотных построениях. Умело, ничего не скажешь… И самое хреновое то, что мой план спровоцировать противника на атаку заранее обречен. А значит, придется вчерашних крестьян гнать под орудийный огонь да на пики опытных фряжских головорезов.

А ведь это те самые рабочие руки, в коих так нуждается сегодня королевство… Думать о том, что эти люди еще и чьи-то родные, я себе запретил.

– Ваше величество?

Предупредительный голос Эрода, ставшего после моего спасения командиром гвардейцев, а по совместительству и правой рукой, вывел меня из тяжелых дум. Все правильно, армии построены, необходимо отдать приказ об атаке – если начать прямо сейчас, вечером, глядишь, и определимся, кто в битве победитель…

– Барабанщики! Отбейте сигнал «отмена атаки». Пусть воеводы крыльев пришлют посыльных для уточнения задач.