НеСвятойПатрик: Имей в виду, я сейчас смертельно ревную!

Инга: Ну если говорить отстраненно, то Мороз — мужик шикарный. С его внешностью можно в кино сниматься. А с его фигурой — в кино для взрослых.

НеСвятойПатрик: Так, я понял. Он тебе нравится!

Инга: Он — кишкомот! Но обалденно пахнущий кишкомот. В общем, пойду нюхать кишкомота, не поминайте лихом, если что.

НеСвятойПатрик: Узнай, какой у него парфюм, я себе такой куплю!

Инга: Обязательно задам ему этот невинный вопрос в конце совещания. Скажи мне что-ничуть ободряющее, Пат.

НеСвятойПатрик: У тебя офигенные ноги. Носи чулки.

***

Щеки у нее гореть перестали спустя полчаса. Чулки. И комплимент ногам. А она едет к Морозу и пытается взять себя в руки. Инга знала, чувствовала, что они ходят по грани. Что в разговорах все чаще проскальзывают такие темы, с которых очень трудно уходить обратно в нейтральные воды. Так, Инга Дубинина, возьми себя в руки. И не забудь спросить Лауру под каким-нибудь благовидным предлогом — вдруг она знает, что за парфюм у ее шефа. Ну, скажи, что такой же хочешь бойфренду купить. Бойфренду Розовой Морской Звезде.

***

Инга: Я узнала, какой у него парфюм.

НеСвятойПатрик: Обнюхалась?

Инга: Ну что уж… Было дело. Обнюхалась.

А ведь он специально несколько раз для этого присаживался к Инге под предлогом чего-то спросить или обсудить. Нюхай, девочка, раз тебе так нравится. Парфюмы Павлу дарила жена, самые разные. В итоге Паша остановил свой выбор на изделии Тома Форда.

НеСвятойПатрик: Все, я умер от ревности.

Инга: А вдруг ты пахнешь лучше. Давай, я понюхаю тебя, а, Пат?

НеСвятойПатрик: Хорошая попытка, Инга. Но — нет. Пока нет. Ну так что за парфюм у Его Морозейшества?

Инга: А что мне за это будет?

НеСвятойПатрик: А что ты за это хочешь?

Она откладывает телефон и задумывается. А, была — не была!

Инга: Фото.

НеСвятойПатрик: Восемнадцати сантиметров?

Инга: Пат, дело кончится тем, что на нашу первую встречу я приду с линейкой!

НеСвятойПатрик: Дело кончится тем, что я окончательно перетрушу.

Инга: Не смешно.

НеСвятойПатрик: Ты права, не смешно. Какое фото ты хочешь?

Инга: Глаза.

НеСвятойПатрик: Нет.

Инга: Ненавижу это слово. Я начинаю сомневаться, что так уж нравлюсь тебе. Ты постоянно говоришь мне «нет».

За дверью кабинета раздается голос Алены:

— Паша, ты скоро? Мы опаздываем!

В чат улетает наспех сделанное фото шеи и куска ключицы с припиской: «Убегаю, целую, не сердись»

***

Подлец. Мерзавец! И бессовестная морская звезда.

Инга разглядывает полученное фото. Эта расчлененка ее когда-нибудь добьет. Но оно того стоило. У него красивая шея и ключицы. По крайней мере, одна, левая. Судя по тому, как хорошо читается под кожей ключичная кость, ни о каком лишнем весе речи не идет. Круг подозреваемых сужается. Но, черт побери, все еще широк!

Кто ты, странный человек, который в меня влюбился? Если не врешь, конечно.

Мысли, которые теперь постоянно крутятся вокруг одного конкретного человека, вызывают беспокойство и не дают сосредоточиться. По крайней мере, дома работать не получается. Может быть, заняться физическим трудом? Уборку, например, затеять?

Инга возвращается с балкона в гостиную. Квартира у нее большая — по крайней мере, для Инги одной. Трехкомнатная сорокапятка. Большая и неуютная. Ремонт здесь делали больше десяти лет назад, да и сделан был тот ремонт наспех — неряшливо поклеенные обои, линолеум положен кое-как, потолок в углах уже потемнел от пыли и кое-где потрескался. Может быть, Инга несправедлива к своему жилью, но ей здесь неуютно. По-хорошему бы вытряхнуть весь мусор, выбросить старую мебель, нанять бригаду и сделать качественный ремонт. Это как начать жизнь заново.

Инга трусит. Так и живет, по сути, в одной комнате, где она обустроила все по своему вкусу. Где многое осталось еще со времен детства и студенческой юности. Где до сих пор пылится на шкафу подаренный папой огромный желтый СпаджБоб. В гостиной все, как было при родителях, Инге не достало сил даже передвинуть со своих мест кресла, чтобы они не загораживали выход с балкона. А в комнате родителей просто завал, который у нее тоже никак не хватает духу разобрать. Там документы и вещи — те немногие, что уцелели при пожаре, и новые, что успели появиться за несколько лет. Все лежит не тронутым.

Инга проходит, по дуге обогнув кресло, на кухне ставит чайник. И зачем она вспомнила об этом? Зябко передергивает плечами. Все равно не будет она ничего изменять в жизни. Для этого надо нырнуть в прошлое, а у нее не хватает духу.

Лучше любоваться на красивую мужскую шею. Разблокировав телефон и сощурившись на дым, Инга это и делает. Пепел падает мимо пепельницы, на пол и приходится отвлечься от любования и убрать упавшее. Курение в постели, как известно, одна из самых частых причин пожаров. Это Инга знала как никто. Как, впрочем, и ее отец.

***

Пасть метро непрерывно извергает из себя потоки людей, и они разделяются на более мелкие ручейки и текут по своим направлениям. Инга идет по своему маршруту. Махина бизнес-центра все ближе, в толпе то и дело попадаются знакомые лица. Раньше Инга в лучшем случае кивала, если встречалась взглядом, который обычно уперт в экран гаджета. Но не теперь. Теперь она жадно всматривается в лица. Какой же ты, Патрик? Где ты? Может быть, ты идешь в паре метров от меня, а я об этом не знаю.

А ты знаешь.

Патрик: Сова проснулась?

Инга: Глаза открыла — скажем так.

Патрик: Что, не дал я тебе вчера спать?

Инга: Для меня нормально ложиться в два. А вот ты как, жаворонок?

Патрик: Я не жаворонок.

Инга: А кто?

Патрик: Судя по всему, чокнутый дятел Вуди.

Следом пришел соответствующий эмотикон с соответствующим звуковым сопровождением.

Инга рассмеялась. Как давно она смеялась, едва проснувшись? Да никогда такого не было!

Патрик: Спасибо тебе за вчерашний вечер. Это было здорово.

Инга: Да, здорово. И тебе спасибо.