— Думаю, мне все же удастся изобрести какой-то способ, чтобы удержать его от нападения на Меровенс, — задумчиво протянул Мэт.

Алисанда недоверчиво посмотрела на него.

— Я была бы только рада этому, но только при том, что ты не подвергнешь себя опасности.

— Мы и так уже в опасности, любовь моя. И потом — в том, что я задумал, в этом отвлекающем маневре особой опасности для меня не должно быть.

— И что же ты задумал? — опасливо поинтересовалась Алисанда.

— Убийство Гагериса явно не стало результатом обычной пьяной драки в кабаке, — сказал Мэт. — Допустим, нож в спину принца вонзил самолично тот человек, что выпрыгнул в окно, однако я все же подозреваю, что его кто-то нанял для этой цели. Более того: за всем этим мог стоять настоящий заговор.

Глаза Алисанды сверкнули.

— И если бы ты смог узнать, кто замыслил этот заговор и с какой целью, ты мог бы вынудить Драстэна и Петрониллу заняться распутыванием оного. Это бы заняло их до такой степени, что и забыли бы о нападении на Меровенс.

— Все верно, — кивнул Мэт.

— Ну а если никакого заговора не было? — пытливо вопросила Химена. — Если убийство — всего лишь дело рук того таинственного незнакомца, что выпрыгнул в окно, независимо от того, какова у него была для этого причина?

— Это еще лучше, — усмехнулся Мэт. — Если убийство Гагериса — не итог дворцовой интриги, то передача убийцы с руки на руки их величествам должна приостановить даже войско на марше. Особенно — если убийца окажется бретангличанином.

— Понятно, — улыбнулся Рамон. — Если окажется, что некого из меровенцев винить в убийстве, то и война лишается смысла.

— Так и есть, — кивнул Мэт. — Конечно, после того как вздернут изменников на виселице, они вспомнят о том, что вроде бы намеревались захватить Меровенс.

— Но если убийца окажется бретангличанином, у Драстэна и Петрониллы не останется повода для нападения, — улыбнулась Алисанда. — Им придется изобрести новый.

— Превосходно! — воскликнул Рамон. Но Химена нахмурилась.

— И как же ты намереваешься раскрыть этот заговор, сынок?

— Вот в этом-то вся загвоздка, — признался Мэт. — Они ушли в Бретанглию. Мне придется последовать за ними для того, чтобы проследить за тем, кто из них чем займется теперь, когда Гагерис мертв.

— Нет! — вскричала Алисанда.

— Я повторяю — нет! — Алисанда вскинула руки и отвернулась. — Я знаю, каковы муки ожидания, когда ты уходишь навстречу опасности, я уже не раз ждала тебя, каждый день боясь самого страшного! Ты не можешь снова просить меня об этом!

— Не просил бы, если бы не был должен. — Мэт протянул к ней руки. Взгляд его был печален. — Но это — единственный путь, чтобы уберечь тебя от войны, любимая. Тебя, наших детей, всю страну.

— Это нечестно, — прошептала Алисанда. — Нечестно вырывать у меня согласие напоминаниями об угрозе для наших детей и моего народа!

— Очень нечестно, — согласился Мэт. — Но это правда и суровая неизбежность. Ничего не поделаешь, дорогая моя. Я должен уйти.

На миг в душе Алисанды вступили в сражение жена, мать и монарх. Но вот она обессилела от этой внутренней битвы и упала в объятия мужа. Прижавшись к его груди, она проговорила:

— Что ж, ступай! Но, мой бесценный, береги себя, береги!

— Непременно, — пробормотал Мэт, уткнувшись в пышные волосы жены. — Ведь мне есть ради чего вернуться домой.

Рамон и Химена обменялись понимающими взглядами и бесшумно вышли из комнаты.

— Но ты не должен отправляться в путь один! — строго проговорила Алисанда, немного отстранившись. — Я отправлю с тобой этого туленского рыцаря — он хотя бы немного знаком с Бретанглией! И этот бретанглийский сержант тоже пусть отправляется с вами. Им обоим нужно спасти свою честь, и потому они не откажутся помочь тебе и употребят на это все свои силы!

— Верно. Весьма ценная мысль, — отозвался Мэт. Но на самом деле мысль эта его немного пугала. Он не был уверен в том, что готов повернуться к обоим этим людям спиной. И все же лучше было бы держать их перед глазами в Бретанглии, чем оставлять в Бордестанге, где они смогли бы предпринять еще одну попытку покушения — скажем, покуситься на жизнь Алисанды.

— Если ты должен идти — иди, — проговорила Алисанда, но не покинула объятий Мэта. Она подняла голову, и глаза ее вдруг вспыхнули. — Но сначала приди на мое ложе, ибо теперь я не увижу тебя целый месяц, если не долее!

Мэт очень порадовался тому, что родители уже ушли.

* * *

Солнце еще не взошло, когда Мэт разбудил сэра Оризана и сержанта Брока и велел им собираться в путь. Сборы не отняли много времени — оба спутника Мэта привыкли странствовать налегке во время военных кампаний. Алисанда оказалась права: и сержант, и рыцарь жаждали обелить свои честные имена, искупить проступок — они оба считали, что нарушили свой священный долг, не защитив принца Гагериса.

Однако Мэт понимал, что за этим рвением может скрываться и другая причина — желание скрыться от разоблачения. Любой из них мог быть убийцей, а если так, то где им предпочтительней находиться? Естественно, рядом с тем, кто пытался доказать их вину. И если бы Мэт подобрался к разгадке преступления достаточно близко, убийца был бы наготове для того, чтобы и его тоже отправить к праотцам. Правда, такой вариант Мэт не считал таким уж реальным, потому что знал, что и рыцарь, и сержант храбро дрались в кабачке, пытаясь защитить принца в то время, как кто-то другой вонзил меч ему в спину. И все же он решил, что спать в походе ему лучше чутко. А для верности он отправил почтового голубя с посланием к лучшему другу.

А в замке в покои Алисанды явились мать и отец Мэта.

— Девочка моя милая, — заботливо, но решительно проговорила Химена, — мы с мужем решили, что должны отправиться в путь с нашим сыном.

Алисанда беспомощно распахнула глаза.

— Госпожа Мэнтрелл! Уже то ужасно, что я отпускаю мужа на рискованное дело. Неужели и вами я должна рискнуть?

— Но я думала, ты хочешь, чтобы у него была защита, — изумленно пробормотала Химена.

— С ним идут сэр Оризан и сержант! Но если уж вы повели речь о защите, то, на мой взгляд, хватило бы господина Мэнтрелла!

— Для того, чтобы защитить Мэта от колдуна — пожалуй, — согласилась Химена. — Но для того, чтобы помочь ему распутать нити предполагаемого заговора? Женщина могла бы узнать многое, что мужчина упустит, милая. Особенно если речь идет о принцессе.

— Вы говорите о Розамунде? О нет, она здесь скорее всего ни при чем, и не стоит так о ней заботиться. А вот я очень и очень озабочена! Ведь если Драстэн начнет войну против Меровенса до того, как Мэтью успеет выяснить, кто убил принца Гагериса и зачем я должна буду вывести свое войско ему навстречу, кто же защитит замок и наших детей, пока меня не будет дома? Страшнее того — кто защитит их, если я не вернусь?