вторая же… В то же время не роскошное, рукотворное, а похожее на фабричное изготовление. Словно стандартизация…

— Это отслеживающий артефакт явно создан в Восстановленной Империи ситов, — произнес защитник-дженсаарай. — Около четырех тысяч лет назад между ней и Старой Республикой происходили конфликты. Империя ситов возникла из руин своей предшественницы, но уже более как техническое военизированное государство с уклоном применения Силы в качестве средстве ведения войны. И этот артефакт, как я понимаю, примерно из тех же времен.

— И как же он попал на борт нашего трофея спустя столько лет после уничтожения Империи ситов? — поинтересовался Траун.

— Сэр, гадание — не моя сильная сторона, — произнес Фодеум. — Может у кого-то в коллекции валялся, может в древней сокровищнице нашли, может какой-нибудь сит заморозил свои примочки вместе с собой…

— Насколько я изучил ситов того времени, они никогда бы не остались в тени, — заметил Траун.

— Да нет, остались бы, учитывая негативное отношение к ним на фоне Дарта Вейдера и Дарта Сидиуса, — возразил Фодеум. — В истории бывали случаи, когда ситу и джедаи замораживали себя с помощью технологий или древних механизмов. Честно говоря, не это важно.

— А что же, по-вашему, важно, защитник Фодеум Сабре Де’Люз? — поинтересовался гранд-адмирал.

— То, сэр, что противник явно мог проследить наш курс и понять куда именно мы пригнали наши корабли, — пояснил Фодеум. — Возможно, что они уже двигаются сюда…

— Уберите из своей речи допущения, защитник Фодеум Сабре Де’Люз, — посоветовал Верховный Главнокомандующий, — и придете к тем же выводам, что и я, направляя трофеи в Картакк.

— К ситам! — выругался Джейден Корр. — Невозможно просчитать подобное без помощи Силы! А вы не джедай…

— Конечно нет, — согласился Траун. — Я просто изучаю искусство своих врагов. Будьте так добры, защитник Фодеус Сабре Де’Люз, проследите за тем, чтобы ваши подопечные были готовы к тому, что вскоре они вступят в бой с аколитами и руководством «Синдиката Силри». Они идут.

— И их явно будет немало, — вырвалось из уст Фодеума.

— «И лишь армадой кораблей

Встречу я любую беду.

Стрелять — так стрелять!

Я не пропаду.

Я многих простил,

Но многих взорвал!

Зовут меня все — гранд-адмирал!»[1]

— неожиданно певучим тоном произнес Верховный Главнокомандующий, смотря прямо перед собой. — Простите, господа и дамы. Навеяно прошлыми воспоминаниями из совсем другой жизни. Вы свободны. Готовьтесь, враг идет.

— Да, сэр…

Фодеум был рад, что носит маску.

Потому что иначе на его лице было бы ровно тоже самое выражение, что и у Ганториса, Магаш и Джейдена.

Абсолютно такое же.

«Траун что, еще и поет?»

* * *

— … после чего я решил выполнить обещание и встретиться с дочерьми этого человека, чтобы сообщить о его гибели и передать последнюю просьбу, — закончил «исповедь» Креб.

Он рассказал историю практически без изменений.

Только убрал из уравнения Доминион, «Консорциум Занна», заменив их на «небольшую планетку на юго-западе галактики» (где не так уж и хорошо все разведано) и «каких-то налетчиков».

И тем самым он выступил в качестве пилота армии той самой планетки, которая отражала нападение на родной мир, а отец Пассик, честный перевозчик, оказался случайной жертвой, которая упросила ближайшего пилота поведать о его судьбе семье.

— И пролетел половину галактики ради этого? — уточнила Диа Пассик, даже не подумав убрать оружие.

— Я дал слово, — сказал Креб. — Может быть для вас это и пустой звук, но не для меня и моего народа.

В галактике довольно широко распространено такое понятие, как репутация, и приличные разумные стремятся оберегать ее и всячески подчеркивать.

Потому как именно по рекомендациям и умению держать слово обычно полукриминальные элементы, дающие большинству разумных нижнего звена работу, и находят исполнителей.

Учитывая легенду Креба, именно это подходило ему больше всего.

— Не припомню, чтобы люди вот так легко следовали данным ими обещаниям, — фыркнула Пассик.

— Что ж, тогда вы познакомились с собой. И, если не возражаете, то я пойду. Раз вашей сестры нет дома, то…

— О, она дома, — Диа одарила его ледяной улыбкой, после чего чуть дернула стволом бластера. — Посмотри на комоде голофото.

— Да в этом нет необходимости, — произнес Креб. — Мне сказали, что вы живете одна, поэтому… Пусть это и не совсем честно, но я решил, что если хотя бы одной сестре передам последние слова вашего отца…

— Он не был нам отцом, — отрезала Пассик. — Отчим. Причем — не самый лучший. Я бы даже высказалась покрепче, но не хочу колыхать старые семейные страсти еще раз. Коли он сдох, то туда ему и дорога. Жаль, что сестра и мать этого не услышат и не порадуются тому, что он помер.

— Как-то нелестно вы говорите об отчиме, — заметил майор.

— Как тебя там зовут? — поинтересовалась Пассик.

— Креб, — не стал лгать командир крыла.

— Так вот, Креб, тебе спасибо за то, что сообщил, что старый ублюдок преставился, — взгляд Пассик был полон ледяного спокойствия. — В противном случае, мне бы пришлось полетать по галактике, чтобы его найти и прикончить за то, что он сделал с нашей семьей.

«Кажется, поручение заходит слишком далеко», — подумал Креб.

Может быть девушка и могла добыть характерные для противников Доминиона оружие и обмундирование (чай не редкость на черном рынке), но уж точно ее поведение напоминало бывалого вояку.

По разнузданности — республиканского пилота.

Смешки, прибаутки, никакой дисциплины, одна лишь желчь и бессильная злоба.

Сколько таких вот пилотов Креб отправил на встречу с межзвездной пылью огнем своих пушек?

Проще будет посмотреть в своем личном деле, чем вспомнить.

Когда делаешь самую лучшую работу в галактике, то обычно не кичишься тем, что убиваешь противника десятками.

— Рад, что смог помочь, — произнес Креб. — Если позволите, то я хотел бы вернуться…

— Он продал меня в рабство, — неожиданно произнесла Пассик, неизвестно откуда вытащив початую (и прилично початую!) двухлитровую бутылку не самого качественного виски. — Меня, мать. Сестренка, насколько я слышала, сама сбежала от этого ублюдка и связалась с мутными личностями на западе галактики. А сам этот «отчим», отличился и после этого, — она произнесла последнее слово с застарелой болью. — Знаешь, что он сделал?

— Однозначно не представляю, — мозг майора работал так же споро, как и при атаке.

Теперь он начинал понимать, что происходит.

Женщина — у тви’лекков очень сложно определить точный возраст в виду их природной сексуализации и умения следить за собой — явно в подпитии.

Да и обстановка в доме указывала на то, что это не то, чтобы родное гнездо; больше походило на временную базу.

Что странно, учитывая