Утром горничная принесла Гурову его отглаженный костюм, так что вкупе со свежей рубашкой Лев должен был приобрести вполне приличный вид. Но завтракать из-за отсутствия обуви опять пришлось в номере, зато потом Виктор провез его по крупным обувным магазинам, и проблема с туфлями была решена, а затем доставил его к областному Управлению внутренних дел.

— Все, спасибо, Виктор! Ты свободен! — отпустил его Гуров.

— Лев Иванович! А вдруг опять куда-то ехать придется? — возразил Виктор. — У меня приказ обслуживать вас постоянно, пока вы здесь.

— А я тебе позвоню, и ты подъедешь. Чего здесь торчать, если я не знаю, на сколько здесь задержусь?

— Как скажете, — согласился водитель.

Виктор уехал, а Лев вошел в здание. Фанфар не было, но он сразу понял, что о его приезде предупреждены все, от мала до велика. В кабинет начальника управления его проводили сразу же, и подтянутый генерал, одних лет с Гуровым, даже встал из-за своего стола и пошел ему навстречу.

— Здравствуйте, Лев Иванович! Проходите, присаживайтесь, — провел он гостя к стоявшим возле журнального столика креслам. — Чай? Кофе?

— Спасибо, только что позавтракал, — отказался Лев.

— Тогда я — весь внимание. Что привело вас в наш город?

— Здесь с 1989 по 2003 год проживала Аделаида Михайловна Рогожина. Мне нужно все, что у вас на нее есть.

— Ну сам-то я здесь относительно недавно — перевели на повышение, но сейчас напрягу тех, кто давно работает в управлении, и уж они-то расстараются, — пообещал генерал. — Мы тут вам на всякий случай кабинет приготовили — май месяц, люди начинают в отпуска уходить, вот и нашелся свободный. Так что чувствуйте себя здесь как дома. Если чай или кофе захотите, моя секретарша мигом принесет, а если проголодаетесь, так столовая у нас в подвале, кормят очень хорошо, не пожалеете.

Генерал вызвал к себе какого-то Широкова, оказавшегося пожилым майором, и приказал оказывать Гурову всевозможное содействие в поисках информации по Аделаиде Михайловне Рогожиной. Майор проводил Льва в находившийся неподалеку пустой кабинет, дождался, когда Гуров сядет за стол, сел сам и только потом спросил:

— Что конкретно вам нужно?

— Все! Где жила, с кем жила, где работала, кем работала, куда выехала. Если привлекалась или задерживалась, чего я не исключаю, то за что и когда. Короче, все от начала до конца. Она здесь прожила около четырнадцати лет, так что данных на нее должно быть много.

— Непростое задание. Она и жить могла без прописки — тогда же в стране уже черт-те что творилось, и работать без оформления трудовой книжки — кто же в лихие девяностые этим озадачивался? Могла, например, на рынке от хозяина торговать или…

— Майор! — перебил его Гуров. — Вы сколько лет в демидовской милиции проработали?

— Всю жизнь. Как после юридического института в органы пришел, так и работаю, а что?

— Тогда посмотрите на меня внимательно! — подпустив в голос металла, попросил Лев. — Я похож на дурака?

— Товарищ полковник! К чему вы это? — спокойно поинтересовался Широков.

— К тому, что Аделаида Рогожина приезжала в свою деревню на машине в сопровождении мужчин, которых сельчане охарактеризовали как «бандюков». И не пустая приезжала, а привозила деньги! Причем много! А также вещи, лекарства и продукты! Все это было очень дорогим и качественным, поэтому не морочьте мне голову тем, что она на базаре от хозяина торговала! Она если и торговала, то собой! И любовником у нее был человек явно непростой! Так что личностью в городе она была заметной! — с нажимом говорил Лев.

Другой на месте майора после такой выволочки стал бы оправдываться, а он и бровью не повел, поднялся и ровным голосом сказал:

— Пойду искать.

Лев посмотрел в его ничего не выражавшие глаза и, прокляв в очередной раз свой идиотский характер, понял, что лопухнулся, как распоследний желторотый птенец. Его, как младенца в люльке, убаюкало то, как его встретили, как возят, как обслуживают, но земля-то это для него чужая! Он местного расклада не знает, а полез, кретин, устанавливать свои правила. А это не Москва! Они тут сами с усами! Нельзя! Нельзя было сразу выкладывать все карты на стол! Решил козырнуть, дурак, и сам попал под козырной отбой! И теперь ему вообще ничего в управлении не узнать, потому что саботаж будет тотальный. Начальник здесь новый, сам ничего не знает, а вот его подчиненные заволокитят все так, что или Льву придется остаться здесь очень надолго, чтобы самому собирать информацию, которую ему, судя по настроению в управлении, никто не поспешит дать, или уезжать несолоно хлебавши. Надо было сделать «морду валенком» и дождаться хоть каких-то сведений, от которых можно оттолкнуться, а потом потихоньку разматывать. А он, идиот, попер с шашкой наголо на танки! Теперь этот майор придет только в конце дня и принесет какую-нибудь ерунду, которая Гурову ничего не даст. Завтра ему предоставят еще крупицу совершенно ненужной информации, и так будет тянуться до того момента, пока Лев не плюнет и не уедет из города сам. Кто же она такая, Аделаида Михайловна Рогожина, что даже через десять лет о ней никто ничего говорить не хочет? Или боится?

— Идите, майор, — отпустил его Гуров. — И можете не торопиться, потому что лично я тоже никуда не спешу.

Тот вышел, а Лев, у которого созрел свой план, немного подождав, отправился к начальнику управления и попросил распорядиться, чтобы его проводили в архив, потому что ему нужно поднять кое-какие дела. Генерал с готовностью согласился, и вот уже Лев сидел за предоставленным ему столом, а заведующий архивом выкладывал перед ним оперативные сводки за октябрь — декабрь 1991 года и январь — март 1992-го. Гуров не знал точно, что именно он ищет, но это должно было быть какое-то очень нерядовое преступление. Уж точно не уличный разбой или квартирная кража, потому что они вряд ли могли бы заставить Иду забрать ребенка из деревни и где-то его спрятать. Для этого у нее должны были быть очень серьезные причины.

Лев просидел в архиве весь день, изучая документы и отвлекаясь только на естественные надобности: в туалет и в столовую. Он просмотрел абсолютно все, но имени Иды нигде не нашел. Не нашел он и настолько резонансных преступлений, которые ее могли бы напугать, потому что в сводках были совершенно рядовые происшествия: квартирные кражи, уличные грабежи, рэкет, который в то время стал делом совершенно естественным, смерти наркоманов от передоза, ДТП, трупы после «стрелок», где «братки» выясняли отношения, и все прочее. Но кое-что он для себя все-таки выписал, чтобы позже проверить.

К концу дня, когда сотрудники архива уже начали недовольно посматривать в его сторону, явно подозревая в том, что им из-за него придется задержаться, Лев отложил в сторону последний листок, поднялся, поблагодарил людей за помощь и отправился в предоставленный ему кабинет за ветровкой, решив, что завтра вернется в управление, чтобы поднять из архива те дела, которые показались ему более-менее перспективными. В кабинете на столе он не обнаружил даже листочка бумаги хоть с какой-нибудь информацией и только невесело усмехнулся — если он завтра предъявит претензии майору Широкову, тот вполне может сказать, что не стал оставлять документы на столе в незапертом кабинете, и возразить ему на это Льву будет нечего.