— Твою мааать.

А я к нему, вниз, на колени, сжимая его запястья ледяными пальцами, продолжая рассказывать, как выбиралась из мертвого города и шла к Джену несколько месяцев. Когда от голода ела свои кожаные браслеты и обдирала кору с деревьев. Кишки сворачивались от самой настоящей боли и хотелось сдохнуть. Потом как убивала и как стала Гадюкой…

— Зачем? — шепотом сжимая меня все сильнее и сильнее, тяжело дыша, — Зачем пошла к нему? Ты могла иначе жить. Просто с людьми. Просто как все. Счастливой быть, Найса. Я ради этого их… понимаешь? Ради этого. А ты… Черт тебя раздери, что ж ты натворила, а?

— Не могла. Я отомстить хотела. Я должна была. Иначе жить смысла не имело.

Сдавливает меня сильнее, и, мне кажется, сам не понимает, как сильно его трясет.

А у меня в ушах плач Даны стоит, и мне невыносимо хочется сказать ему, что это не все. Только смысла и в этом нет уже тоже. Никогда нам не выбраться из этого дерьмового места и не найти нашу девочку. Остается только надеяться, что она жива. Что я все сделала правильно. Что все вот это не зря. Иначе я себя никогда не прощу. Не прощу, что отдала ее.

— А ведь это не все? — сжал мое лицо опять и в глаза смотрит, а мне кажется, что прямо в душу, прямо в сердце. Ищет… И может найти, если не спрячу.

— Не все, — киваю и сама губами в его губы, сжимая за голову, — не все. Как сдохнуть каждый день хотелось без тебя, не сказала.

Целует в ответ.

— Дура ты, Най. Ты себе жизнь исковеркала.

— Зато я нашла тебя.

— Чтобы убить, — усмехнулся, но глаза усмешка не тронула, ресницы мои гладит. Самые кончики. Слезы на них собирает.

— Оказывается, чтобы снова начать жить.

Его рация опять зашумела, и мне захотелось приложить ее о стену. Да так, чтоб на куски ее разнесло. Как не вовремя. Как же не вовремя.

— Нео, мы нашли еще одну дорогу к стене. Лаз под землей. Ведет прямо к лаборатории.

— Ничего не трогать. Это может быть ловушка.

Отключился и тихо выругался, а я нахмурилась, заметив, как сильно напрягся и сплюнул на каменный пол.

— Разве это не хорошее известие?

Он не ответил, сунул рацию за пояс и, взяв меня за подбородок, долго смотрел мне в глаза:

— Здесь останешься на сутки хотя бы. Пусть второй проявит себя. Пусть думают, что ты попалась.

Лжет. Не поэтому меня здесь оставил. Я ведь тоже его чувствую и сейчас ложь его мне в поры впитывается вместе со взглядом, из которого тепло начало пропадать, как он ни пытался его там удержать.

— Было бы умнее показать, что мне все удалось и я снова в строю. Дезинформировать их.

Прищурился. Думает. И зелень светлеет в глазах, становится серовато-грязной, как трясина, подернутая морозной коркой.

— Не доверяешь мне, да?

— А стоит не доверять?

Мгновенно выросла стена. Так быстро, что я ее ощутила кожей и он вместе со мной. Отшатнулся назад.

— Тебе решать, стоит или нет.

— Вот именно, Найса. Решать буду я. Здесь я твой командир, твой черт и твой Бог. Ясно? Мои решения не обсуждаются, как и приказы.

К дьяволу твою стену, будь ты проклят, я не хочу никаких стен. Хватит с нас. Мы их с самой первой встречи строили. По кирпичу. Вдвоем. А потом руки в кровь об нее сбивали, через камни друг друга схватить пытались или на развалинах жадно любили друг друга, чтобы уже через секунду опять кулаками о бетон бить. Резко дернула его к себе за воротник.

— А еще мой любовник, мой брат и моя жизнь. Запомнил? Повтори.

И холод в зеленых глазах тает. Взгляд смягчается так же быстро, как и заледенел, двумя руками в волосы мои зарылся, притягивая к себе, заставляя встать на носочки.

— Никогда не забывал. Ни на секунду. Моя жизнь. Ты — моя жизнь, Най. Ты даже не представляешь, насколько. — а потом так же за волосы от себя назад, удерживая на вытянутой руке, — но это не меняет моего решения. Так что сиди здесь, пока я не решу иначе.

Запер клетку и сунул ключ в карман.

— Отсыпайся. Тебе принесут поесть и теплое одеяло. Мне спокойней, когда ты сидишь здесь.

— Сволочь. Ненавижу. Не поступай со мной так.

— Взаимно, маленькая. Безумно ненавижу, до умопомрачения, до трясучки.

* * *

Мне и правда принесли поесть и матрас с одеялом. И я уснула. Да, я именно уснула. Без провалов в бездну, а как когда-то в прошлой жизни. В той, где по ночам еще не снятся личные мертвецы и в голове не орут голоса и не молят вас о помощи. Наверное, я разрешила себе вспомнить, разрешила прожить секунда за секундой свое прошлое, и поэтому меня ненадолго отпустило. Когда я проснулась, в окно уже пробивался первый луч солнца, и у меня затекло все тело. Я резко подскочила на матрасе, осушила залпом остывший вчерашний чай и умылась водой из фляги, вытерлась подолом своей майки.

Подошла к маленькому окошку, подпрыгнула, схватившись за толстые прутья и подтянулась, силясь осмотреть местность, но вместо этого увидела чьи-то ботинки. Этот кто-то стоял прямо у моей темницы. Я хотела спрыгнуть вниз и заметила, как в траве запуталась, свернутая в трубочку бумага. В случайности никогда не верила. Протянула руку, и тут же мне наступили на пальцы. Закусила губы, удерживая вес всего тела на одной руке и стараясь вытерпеть боль. Конвоир или один из солдат отошел в сторону, и я потянула бумажку к себе, стараясь не думать о дикой боли в пальцах. Только пошевелила ими, чтобы убедиться, что не сломаны. Развернула бумажку и тут же схватилась за горло.

"Взорвать тоннель. Не взорвешь — мы раскроем твою маленькую тайну, которую ты так тщательно скрывала от всех. Инструкции получишь позже".

Блеф и ложь. Не могли они узнать. Не могли, черт их раздери. Никто не знал. Ни одна живая душа. Никто, кроме Пирса. А сердце уже колотится в горле и набатом в висках отстукивает. Значит, знали. Или докопались. Советник. Когда-нибудь, если я выберусь отсюда, я загрызу его собственными зубами. Я просто выжру ему кадык и сердце. За все. За всех нас и за то, что пытается меня заставить сделать.

Это грязный блеф. Это провокация… а внутри нарастает волна триумфа, но ведь если знают, значит, Дана жива. Моя девочка точно жива.

Но что мешает Советнику лгать? Тайной может быть что угодно. Я б на его месте сказала то же самое. У каждого есть маленькие тайны. Ведь этот тоннель означает, что сам Мадан нашел лаз за стену. Значит, вот как он добывает всю информацию, которая уходит к повстанцам на большую землю. Вот почему его так хотят уничтожить. Мой Мад нашел способ. Но кто-то слил, его едва лишь успели найти лаз. И не только слил, но и получил задание для меня. Только просчитался, если Мадан мне не доверяет, он никогда не возьмет меня с собой туда. Я надеялась, что брат освободит меня из подвала, но прошло уже несколько дней и никто даже не думал ко мне приходить. Только еду приносили и оставляли возле решетки. Почему черт его раздери, он меня здесь держит? И сам не приходит? Что там происходит снаружи?