Саша меж тем обошёл поляну и собрал немецкое обмундирование.

— Вот, примерь на себя! — протянул он политруку чужую форму, и сам стал раздеваться.

После примерки нескольких френчей он подобрал себе китель и галифе, потом принялся за сапоги. Сорок второй — ходовой размер — он нашёл быстро. От одежды пахло прежним владельцем — потом, каким-то одеколоном и ещё бог знает чем.

Политрук после некоторых колебаний тоже переоделся. Одежду — свою и политрука — Саша уложил в пустой ранец. Потом протянул политруку мотоциклетные очки и каску.

— Надевай!

Политрук с видимым отвращением натянул очки, нахлобучил шлём.

Саша с удовольствием осмотрел его.

— Ну вот, а ты не хотел! Вылитый фриц! Никто тебя остановить не посмеет, кроме разве что фельдполиции. Да ещё и погоны на тебе не рядового.

— Да? А в каком я теперь звании?

— Не знаю, я их знаки различия не изучал. Ты должен это лучше меня знать.

— У нас в политотделе всякой дрянью не занимались.

— Ага, бить врага хотели — на чужой земле и малой кровью. Слышал не раз уже.

Политрук хотел ответить резкостью, но понял — время и ситуация не те.

Саша прошелся по поляне; открыв пробки бензобаков, выбрал мотоцикл, где бензина в баке плескалось побольше. Затолкал в багажник коляски ранец и вещмешок с тушёнкой, в другой ранец уложил трофейные продукты и тоже бросил его в коляску. Туда же отправил и пару железных коробок с пулемётными лентами. Политруку протянул немецкий автомат.

— Не возьму, у меня свой есть! — возразил Шумилин.

— А как ты себя представляешь — в немецкой форме да с русским автоматом? Ты ещё надпись сделай — «партизан», и на грудь её прилепи.

— Сержант, не забывайтесь, я всё же политрук!

— Мы сейчас на оккупированной земле. И ты, и я — просто бойцы Красной Армии. Чтобы до тебя дошло — окруженцы! Так что командовать будешь у наших.

Политрук нехотя положил свой автомат на землю и повесил на шею ремень МП-40.

Сашу разобрал смех. Совершенно натуральный немец! А ведь ещё полчаса тому назад был политруком — с грязным бинтом на ноге и недельной щетиной на лице. Теперь щёки выбриты, глаза огнём горят, форма, хоть и чужая, но не рваная… Сам Александр выглядел подобным же образом.

Осмотром он остался доволен. Конечно, языка немецкого они оба не знают, но внешне очень похожи на немцев.

— Садись в коляску, — скомандовал он политруку, — сойдёшь за пулемётчика.

Политрук неловко залез в мотоциклетную коляску, долго в ней устраивался.

— Сержант, какого чёрта ты сюда всякого барахла натолкал? — недовольно выговаривал он Александру. — Сесть нормально невозможно, ноги не устроишь!

— Извини, — с видимым простодушием улыбнулся в ответ Саша, — с легковой машиной промашка вышла, да и грузовика на поляне я не наблюдаю. Кстати, ты с немецким пулемётом обращаться умеешь?

— Нет, — всё ещё сердито пробурчал политрук.

Саша показал ему, как взвести затвор.

— А дальше просто: нажимаешь на спуск и стреляешь по цели.

— Не сложней, чем из автомата, — прокомментировал его действия политрук.

— Ну что, поехали? Только уговор: увидишь немцев — не стреляй. Мы сейчас под них косить будем, вроде как свои. Сколько удастся, проедем, а там — как бог даст.

— Ты чего, верующий?

— Это я к слову.

Саша толкнул ногой кик-стартер. «Цундап» завёлся сразу. Усевшись в седло, Саша включил передачу и тронулся. Эх, хорош мотоцикл! Тянет мощно, ровно, мягко, и в сторону коляски не ведёт, как обычно бывает у мотоциклов с боковыми прицепами.

Они проехали километра три-четыре по грунтовке и выбрались к перекрёстку. По шоссе направо, на восток, двигались мотоциклы, машины, танки. Рёв моторов, запах отработанного бензина, пыль…

Улучив момент, Саша вклинился в небольшой разрыв между машинами. Сидевшие в грузовике немецкие пехотинцы крикнули им что-то и засмеялись.

Колонна шла без остановок километров тридцать. С ходу прошли Речицу. И, едва её миновали, как машины стали тормозить. Солдаты выпрыгивали из кузовов.

Высоко в небе показались три бомбардировщика ТБ-3. Большие, тихоходные, устаревшие ещё задолго до войны — и без прикрытия наших истребителей. Лёгкая добыча для истребителей врага и зенитной артиллерии.

Немецкие пехотинцы побежали от машин в разные стороны и стали падать в кюветы.

«Ну уж нет, — решил Саша, — не хватало нам только погибнуть от своих же бомб, от рук русских лётчиков». Он добавил газу и стал объезжать колонну.

Послышался нарастающий вой падающих бомб. Один разрыв впереди, второй, третий — и всё ближе и ближе…

Саша свернул на мотоцикле в поле — при переезде через кювет здорово тряхнуло. Политрук громко, по-русски выматерился. Вот на таких мелочах можно и проколоться.

Отъехав подальше, Саша остановился. С тяжелого бомбардировщика никто не будет бомбить такую ничтожную цель, как мотоцикл.

Политрук сидел, полуобернувшись назад, и смотрел, куда падают бомбы.

— Политрук, ты бы хоть ругался по-немецки, что ли! Или уж вообще молчи, коли языка не знаешь.

— Вырвалось! Ты как в поле свернул, меня пулемётной коробкой по ране на ноге ударило, вот и не сдержался.

— Впредь молчи, хоть язык прикуси! Это сейчас за разрывами бомб тебя никто не слышал. В другой ситуации ты уже был бы трупом.

Слова Александра политруку явно не понравились, но он промолчал — виноват всё-таки. Ну, как же — он политрук и привык сам приказывать, а тут какой-то сержант учит.

— Ты где научился на мотоцикле ездить? — спросил он.

— В армии, — коротко ответил Саша. Лишнего он говорить не хотел. В перспективе — переход фронта, и не исключены допросы особистов. Неизвестно ещё, что там наговорить может политрук. Слишком мало времени они знакомы, чтобы Саша мог ему полностью доверять. Конечно, политрук проявил себя достойно, выручив Сашу автоматным огнём на поляне у реки, и оснований не доверять ему вообще у Саши пока не было. Но — бережёного Бог бережёт.

Меж тем, сбросив бомбы, бомбардировщики описали полукруг, развернувшись на восток, и стали бомбить снова. Уж слишком велика и заманчива была цель — нескончаемая немецкая автоколонна.

На этот раз бомбы упали точнее, прямо по центру дороги. Многие машины загорелись, другие были разбиты осколками. Изрядное количество немцев было убито или искалечено.

Но и немецкие истребители не заставили себя ждать.

Едва бомбардировщики успели отбомбиться, как с запада прилетели две пары «МЕ-109». Они с ходу зашли в хвост крайнего правого ТБ-3, с высоты донеслись звуки пулемётно-пушечных очередей, и бомбардировщик задымил.