Провернув барабан револьвера, он осмотрел камеры. Все семь тупорылых патронов были на месте. И револьвер попался неплохой, офицерский, с самовзводом, выпуска ещё Тульского оружейного завода Его Императорского Величества. А вообще-то были ещё и револьверы солдатские, без самовзвода.

Саша сунул револьвер в правый карман, картонную пачку с запасными патронами — в левый. А что со штыком делать? В руке нести неудобно, ножен к нему нет, но и выкинуть жалко. Не найдя в себе силы расстаться со штыком, он осторожно заткнул его за ремень. Небезопасно, конечно, обрезаться можно — одна сторона клинка острая, как бритва.

Александр попрыгал, как их учили в спецназе, чтобы проверить — не бренчит ли на нём что-либо. В противном случае звуки могли его выдать. И — снова вперёд.

Съеденные бычки в томате давали о себе знать лёгкой изжогой, и потому в первом же встреченном ручье он напился воды — чистой, прохладной.

Шёл до полудня, пройдя не менее двадцати километров. Ноги после вчерашнего марш-броска немного гудели, и Саша сделал привал. Он полежал с полчаса, пролетевшие до огорчения быстро. Вставать и идти надо, а так не хотелось!

Через километр Александр наткнулся на деда, собиравшего в лукошко грибы. Он-то и сам видел грибы по пути, только собирать их боялся, поскольку мало что в них смыслил.

Дед от неожиданной встречи даже лукошко уронил. Но, разглядев подслеповатыми глазами, что перед ним свой, крякнул с досады и стал собирать в лукошко рассыпавшиеся грибы.

— Бог в помощь, дедушка! — поприветствовал его Саша.

Дед в ответ пробурчал что-то невнятное.

— Не подскажете, село или деревня поблизости есть?

— Есть, как не быть. Житковичи называется. Только не ходи туда, там немцев полно. Избы наши заняли, ведут себя как хозяева. Кур постреляли, баб наших сварить их заставили, да и пожрали, чтоб они подавились ими.

— А вы-то где живёте?

— Где? В сараях да на сеновале.

— Про фронт, про наших не слышал ничего, дедуля?

— Радио у нас нет, газет тоже. Немцы говорят — скоро Москву возьмут — до осени. Да ещё и гогочут, сволочи!

— Ну, это вилами по воде писано, — уверенно возразил Саша.

— Немцы-то все здоровые, откормленные — как бычки. А на наших я насмотрелся, когда отступали. Голодные, на ногах обмотки, винтовки — и то не у всех. Как им победить-то?

— Ничего, дедуля, будет и на нашей улице праздник, попомни мои слова.

— Да ты на себя-то давно смотрел? — усмехнулся в усы дед. — Не лучше тех, что отступали.

Саша промолчал. В словах деда всё было правдой. И отступаем мы, и едим не досыта, и на ногах ботинки с обмотками, а не сапоги, как у немцев. Да и с оружием пока худо, как и с боеприпасами. А всё равно отлаженная немецкая машина сломается, увязнет на наших просторах. И мы будем в Берлине, а не немцы в Москве!

Колюч дед, ершист, но ведь правду говорит. А правда не всегда нравится. Да и что бы он сам говорил, окажись на месте деда? До войны ведь из каждого репродуктора настойчиво утверждали: нет Красной Армии сильнее, мы врага шапками закидаем и воевать будем малой кровью на чужой территории. На деле же не успела война начаться, как немцы уже заняли Минск, Могилёв, Рогачёв, стоят перед Оршей, от которой до Москвы — меньше пятисот километров. Армия же отступает, у красноармейцев не хватает винтовок, патронов, не говоря уж о танках. А самолётов краснозвёздных с началом войны в небе вообще практически не видно. Вот и думай что хочешь. Конечно, Родина — она как мать, любишь её за то, что она у тебя есть. Хотя временами Родина не всегда ласкова к своим сыновьям, а порой и просто жестока.

— Ты прости, дедушка, Красную Армию. В растерянности она, в себя не придёт от вероломности удара. Но трудности это временные. Вон сколько татары на нашей шее сидели, а ведь скинули. И Красная Армия соберётся с силами, выгонит немцев — только верить надо!

— Правильно говоришь, парень, только комиссары тоже красиво говорили, а на деле…

Дед горестно махнул рукой и продолжил:

— Я тебя уже за то зауважал, что ты к немцам в плен не сдался, к своим пробираешься. Немцев-то я знаю, сам воевал с ними в Первую мировую, потом — с белополяками. Русскому чем сильнее по мордасам надают, тем он в драке злее становится. Тяжело нам под немцами, только помни: ждать будем вашего возвращения!

Ох и дед! С виду прост, а речь закатил не хуже пропагандиста.

Саша попрощался со стариком и пошёл к Житковичам. Надо посмотреть, что там за немцы остановились, может — картой разжиться удастся.

Увидев дома издалека, он улёгся на опушке, в бурьяне.

Немцев в самом деле оказалось много. На улицах местных жителей почти не было видно, а серая мышиная форма мелькала часто. Проезжали машины, мотоциклы. К удивлению Саши, проехала группа немецких солдат на велосипедах — да много, около роты. Для Саши это было открытием. Раньше он полагал, что все гитлеровские части сплошь моторизованы.

Хорошо бы высмотреть одиночку, да не рядового — офицера! У того и карта может быть. Допросить бы ещё, да беда — языка не знает. В школе английский изучали так себе.

Наблюдал он за передвижением немцев в селе долго. И разработал-таки план. Саша обратил внимание на то, что к одному из домов часто подъезжают мотоциклы и машины, заходят и выходят солдаты и офицеры. Наверняка штаб какой-то части. А где штаб, там обязательно линия связи и связисты.

Саша посмотрел наверх. Столбы на улице были, причём старые, потемневшие от времени. И провода на изоляторах висели — только вот какие? Электрические, по случаю войны не действующие, или же немцы протянули по ним свой телефонный провод? Надо бы узнать.

Саша обошёл село. Выйдя на восточную окраину, он нашёл взглядом столбы и пошёл вдоль них, держась в отдалении метров на сто.

Житковичи уже скрылись из вида. Меж тем столбы с проводами потянулись по просеке в лесу. Место для засады удобное во всех отношениях. «Буду резать провода здесь», — решил Саша. Он огляделся, прислушался. Никакого движения вокруг, никаких настораживающих звуков.

Сняв ботинки и зажав во рту штык, Саша полез на столб. Неудобно, Ноги скользили по отполированной поверхности столба, руки ныли от напряжения. С «кошками» получилось бы лучше.

Добравшись до верха, он с удовлетворением обнаружил телефонные провода с чёрной оплёткой.

Штыком Саша аккуратно перерезал провод — но не полностью. Пересёк медные жилы, но оставил целой оплётку с одной стороны. Потом спустился вниз, запрокинул голову, стараясь рассмотреть с земли место повреждения, и, не заметив, остался доволен. Провод выглядел неповреждённым. Если он не ошибся, скоро должны появиться немецкие связисты.

Саша залёг за дерево напротив столба, положив перед собой револьвер и штык. Пригодился-таки штык от СВТ!

Через полчаса и в самом деле на просеке появились два солдата-связиста. У одного через плечо — сумка с инструментами, у другого — полевая катушка с проводом. Оба были вооружены винтовками. Сразу видно — технари, не вояки.