Его ряса с подвязанной веревкой не гармонировала с большим городом. Шумные стайки девчонок вдали играли в футбол на зеленом газоне. Мяч ударил Жака в руку, и рыжеволосая девочка, подбежав к нему сказала: «Извините, месье». «Жанна, бросай сюда», закричала другая. Мальчишки, остановившись вдали, смеялись и показывали на него пальцем. Жак потрогал большой серебряный крест на груди, и, не обращая внимания на насмешников, потихоньку продолжил свой привычный маршрут. Вот и сад Тюильри с тюльпанами, и за ним, на площади Пирамид, его Золотая Жанна. А может, даже Огненная Жанна. Солнце, отражаясь от позолоты лошади и всадницы, превращало их в яркий костер.

«Жанна, столько жара сегодня. Не больно ли тебе?»

«Ну, милая, как ты?» Он поднял правую руку и погладил ногу Жанны. Это было его ежедневное приветствие и, казалось бы, Жанна ждала его прихода и даже слегка нагнулась, чтобы ему было удобнее с ней разговаривать.

«А я сегодня отслужил службу в Аббатстве, приготовился к вечерне и почитал Богословов. Молился Маргарите Антиохийской за твое поминовение и избавление от мучений сожжения.»

«Ты знаешь, когда язычники сжигали Маргариту, Благодать Божия спустилась на нее, оковы спали с ее рук, возник необыкновенный свет, и золотая Голубица показалась над ее головой.»

Толпа туристов с экскурсоводом подошла к Жанне. Жак отошел подальше, чтобы не слышать ежедневный рассказ экскурсовода.

Кто-то громко спросил:

— А это правда, что памятник стоит на месте, где Жанна д’Арк была ранена при штурме Парижа?

— Да, это так. В Париже несколько памятников Жанне, но именно эта конная скульптура находится на месте ее атаки и ранения.

Жак решил возвращаться в Сен-Северин. Предстоял долгий путь, и он захотел отдохнуть в саду Тюильри. Он прошел к фонтану и сел на шезлонг у дерева с сиреневыми листьями. Утки беззаботно плескались в воде.

Вытянув ноги, он прикрыл глаза, и, как всегда, увидел Жанну в ее боевой мужской одежде с латами, с развевающимися рыжеватыми волосами и копьем в левой руке. Ее образ часто приходил к нему, и она отвечала на его вопросы.

— Спасибо тебе, Дева, за то, что мы живем в независимой Франции. Ты перевернула ход столетней войны. Слава тебе и вечная память. Что ждет Францию?

Он услышал ее голос:

— Франция будет процветать и преодолеет все сложности.

— Конечно, я верю тебе, хотя иногда меня одолевают сомнения.

Затем он медленно встал и побрел в церковь.

Войдя там в кабинет, он закрыл массивную дубовую дверь старинным ключом и открыл кожаную папку. Монах надел монокль на правый глаз и принялся читать желтые листки с воспоминаниями Жанны, записанные монахами во время ее заточения в крепости Руанского замка:

«Какая мирная тихая ночь под стенами Парижа. Простреленное бедро сильно болит, и я опять слышу этот голос:

— Жанна, твоя миссия освободить Париж так же, как ты освободила Новый Орлеан.

— Кто ты? Откройся мне.

— Я — архангел Михаил, твой помощник и защитник. Ты меня хорошо знаешь с детства.

— Михаил, разве ты не видел, что случилось вчера?

— Да, я видел, что тебя предали, но сегодня ты опять поведешь за собой французов. Бог дал тебе видение и силу. Париж должен сдаться, и Карл VII войдет в Париж как законный король Франции.

Я закрыла глаза, и вчерашний день появился перед глазами.

Я, как всегда, на белом коне впереди войска с саблей в правой руке и красным флагом в левой. Многочисленные солдаты — конные и пешие — воодушевленно кричали: «Ново Орлеанская Дева, Бог с нами». Наконец-то король дал разрешение наступать. Мы разделились на два отряда. Мой отряд пойдет вперед, и второй отряд с Герцогом Алансонским будет защищать нас с тыла.

Я и мои солдаты приблизились к башне Сен-Дени в старой части города. Из-за укрытия посыпались камни, стрелы, и грязные оскорбления:

— Шлюха. Дьявол в женском обличии.

Это ранило меня. Я девственница и искренняя христианка. Как обычно, я начала молиться: «Дева Мария, заступница, закрой эти грязные рты, защити мою армию и позволь легко взять Париж».

Наша артиллерия осаждала пыл врагов и не разрешала им высовываться из-за каменных стен.

Я громко требовала: «Освободите Париж во имя законного короля Франции Карла». Видно было, что горожане напуганы. Ведь я никогда не проигрывала.

— Отродье в женском облике. Ведьма!

Сегодня, 8 сентября 1429 — день Рождества Богородицы и «Да пребудет с нами Бог».

Мы быстро преодолели линию фортов, сухой ров и вал. Чугунные двери города были закрыты, и я возликовала, «Трусы. Боитесь вылезти к нам».

Мое сердце предвкушало победу. Еще немного натиска, и мы прорвемся через ров с водой и возьмем Париж. Я соскочила с коня и древком флага померила глубину рва. Воды было не так много, что радовало, и я приказала принести фашины. В этот несчастливый момент стрела из лука вонзилась в мое бедро. Флаг выпал из ослабевшей руки, и я упала. Мой паж, сраженный в грудь другой стрелой, свалился рядом со мной. Хуже всего, что лучник, подстреливший меня, сыпал грязными ругательствами. В то же время с башни раздавались крики: «Город взят. Мы окружены. Спасайтесь».

«Михаил Архангел, Пресвятая Богородица, Иисус Христос, Екатерина Александрийская, и Маргарита Антиохийская. Я — Дева Девственница молю о помощи и поражении противника».

Я изучала этот островок перед боем, и там не было воды со рвом. Это оказалось большим сюрпризом, и наши впередсмотрящие предали меня. Они должны были видеть заливание рва водой.

Герцог Алансонский подлетел на своей черной лошади, открыл козырек моего шлема, и, схватив на руки, перебросил через свое седло. «Спаси Белого», прошептала я, и наступила ночь.

Я проснулась на утро. У кровати перед лампадкой сидел верный Жан Алансонский:

— Ты ранена лучником. Вот, попей. — И он поднес к губам жестяную кружку. — Мы вынуждены были отступить.

— Жан, почему вы не продолжили атаку?

— Уже темнело, и когда бойцы узнали о твоем ранении, они сочли это плохим предзнаменованием.

— Да, это мое первое поражение. Но сегодня мы опять пойдем на Париж. Сзывай горнистов. Пусть они играют сбор. Седлайте лошадей. Я обещаю всем, что сегодня победа будет за нами. Мы войдем в Париж, и как победители возьмем все ценное у врагов.

С трудом встав с кровати, я подошла к иконе Божьей Матери и, прислонив лоб к иконе, начала утреннюю молитву.

— Пресвятая Богородице, помилуй нас. Укрепи нашу силу и ослаби врагов наших. Аминь.

Раскол среди наших — Маркиз Жиль де Ре и его друзья отказались атаковать. Мой друг Жан и еще несколько капитанов выразили энтузиазм