— Ты не обязан отвечать на мои вопросы, — произнесла Веста. — Но поверь, для нас обоих лучше, если ты не будешь ничего от меня скрывать.

— Спрашивай уже, — просипел он.

— Ты еще до женитьбы планировал это дело? Ну разделаться со мной? Только не лги.

Павел молча глядел на супругу. Она сидела, расслабленно сложив руки на своих толстых коленях, с безмятежным видом поглядывая на него, и если бы не ее забинтованная голова и веревки, которыми он был связан, можно было подумать, что они расположились в гостиной московской квартиры Весты, тихо и мирно обсуждая какую-то бытовую мелочь вроде замены потускневшей лампочки на кухне…

— Нет, — разлепил губы Павел. — Ничего… я ничего не планировал.

Веста с грустью покачала головой.

— Павел, я ведь слышала твой разговор с Багром. Не имеет смысла отпираться.

«А может, лучше признаться? — вновь ожил внутренний голос. — Она простит тебя. По крайней мере, снимет с тебя веревки…»

— Он угрожал мне, — выдавил он, глядя в сторону.

— «Он» — это кто? — поинтересовалась Веста, не сводя с мужа внимательного взгляда. — Багор?

— Да. Он узнал, что ты получила большое наследство. Так получилось, что я должен ему, — солгал Павел. — Я не смог с ним расплатиться. Он угрожал мне… Я… ничего этого не хотел, поверь.

Веста засмеялась.

— Даже ребенок едва ли поверил бы в твою историю. Ложь слетает с твоего языка так же легко, как капли воды с плавника дельфина… Правда, романтичное сравнение?

Павел угрюмо молчал.

— Скажи, если бы я тогда так неожиданно не пришла в себя, что бы ты сделал? — задала она вопрос. — Дождался Багра и выбросил меня за борт?

Павел вымученно улыбнулся:

— Я и пальцем бы тебя не тронул.

— Ага. Как я поняла из твоего разговора, эта роль была отведена твоему приятелю. И, судя по всему, в свое время ты сделал для него нечто похожее, верно? Чего молчишь? Ты убил его жену?

— Мне… — Павел кашлянул. — Мне нечего тебе ответить.

— Да у тебя все на лице написано. Ладно. Ты был женат?

Замешкавшись, он кивнул.

— Уже лучше, — повеселела Веста. — И что ты с ними сделал, Пася? Со своими любимыми женами?

«Она снова назвала меня этим гребанным прозвищем, — пронеслась у него обнадеживающая мысль. — Может, не так все плохо?!»

— С ними… — начал он, но женщина перебила его:

— Ты убил их? Смотри мне в глаза, мальчик.

По виску Павла прочертил ручеек пота. Немигающие глаза Весты гипнотизировали его.

— Да, — вырвалось у него.

— Я так и думала. Расскажи мне об Ирине. Ирине Шаховой, твоей любовнице.

Павел пригнулся, словно получив удар плетью.

«Откуда она знает про нее?!» — ошеломленно подумал он.

— Ты долго молчишь, — заметила Веста. — Разве у нее нет достоинств? Расскажи, насколько она умна. Насколько интересный собеседник. Насколько хороша в постели.

— Веста, я… Пожалуйста, не нужно.

В воздухе медленно расползалась липкая пауза.

— С тобой все ясно, — наконец промолвила Веста. Она поднялась с дивана, встав напротив замершего Павла.

— Если честно, я и так знала ответы на все вопросы. Мне просто было интересно услышать, как ты будешь на них отвечать и увиливать от правды. Я хотела тебя спросить еще кое о чем, но, пожалуй, в этом нет необходимости. Ты все равно будешь лгать.

— Послушай, Веста…

— Я могу очень многое простить. Ты даже не представляешь, на что я готова была закрывать глаза, когда ты находился рядом со мной, — тихо проговорила она. — Снотворное… твой сообщник Багор… жажда моих денег… твоя юная любовница, почти девочка… твое вранье про жен… ужасные и несправедливые оскорбления… сравнения с животными… Но…

Веста запнулась, словно диктор, ведущий новостную программу, перед глазами которого неожиданно оборвалась бегущая строка.

Их взгляды пересеклись. Он смотрел затравленно, при этом в глазах искрились всполохи глухой ненависти, ее же взор был наполнен безграничной болью и тоской.

— Ты говорил… гм… тогда, — спотыкаясь на каждом слове, снова заговорила Веста. — Сравнил меня… с кастрюлей. Кастрюля с кашей. Помнишь?

Дрябло-обвислые щеки женщины стали пунцовыми. Не выдержав, она уставилась в пол, делая вид, что разглядывает собственные пальцы ног, слишком большие и шишкообразные, чтобы с гордостью демонстрировать их в открытой обуви или на пляже.

— Заканчивай этот цирк, Веста, — хрипло сказал Павел. — У меня раскалывается башка, и все тело затекло. Развяжи меня, и мы обо всем забудем.

— Скажи мне! — вдруг крикнула Веста, топнув ногой. Ее кожа на лбу собралась в морщины, правое веко задергалось, а пальцы сжались в громадные кулаки. Казалось, еще секунда — и она всей своей стодесятикилограммовой массой в неистовстве ринется на мужа и начнет молотить его лицо пудовыми кулаками, превращая его в сырой фарш.

— Скажи!!! — завизжала она. — Это правда?! Или ты просто хотел сделать мне больно?! Как же надо меня ненавидеть, чтобы придумать такое сравнение?!!

— Веста, угомонись, — устало произнес Павел.

Его неожиданно охватило чувство иррациональности происходящего.

Нет, это все сон. Сейчас он крепко зажмурится, медленно считая про себя до десяти, а когда откроет глаза, все будет совершенно иначе. Веста будет радостно щебетать какую-то чушь, а он сидеть на диване, отхлебывать шампанское и ждать Багра…

«В том-то и дело, что никакой это не сон» — в панике думал Павел.

— Теперь я уже понимаю, что ты только делал вид, будто тебе хорошо со мной, — вздохнула Веста. — Ты прекрасный артист, Павел. Тебе бы в театр идти, на сцене выступать. Правда, под конец у тебя стало неважно получаться имитировать секс, верно? Не так-то легко заставить своего дружочка встать по стойке «смирно», когда ты этого не хочешь. Представляю, как ты себя заставлял, бедненький.

— Веста, я прошу тебя…

— Мне следовало бы поверить Олегу, — угрюмо проговорила она. С отвращением взглянув на обручальное кольцо, поблескивающее на ее пухлом пальце, Веста принялась его снимать.

— Олег? — вяло переспросил Павел. — Какой еще Олег? Твой любовник?

— Нет. Я никогда тебе не изменяла, в отличие от тебя, — с достоинством ответила она. Кольцо все никак не снималось, и она поплевала на палец. — Это приятель Сережи. Он собрал о тебе кое-какую информацию, хотя я не просила его об этом. И он оказался прав. А вот я — круглая дура и идиотка. Это он сказал, что у тебя было две жены, и обе они умерли при странных обстоятельствах.

— С ними произошли несчастные случаи, — замотал головой Павел, как будто это могло что-то изменить.