Можно попытаться сформулировать определенные правила, но в итоге они окажутся настолько сложными, настолько изобилующими исключениями, что с тем же успехом можно просто испытать свои силы и посмотреть, что получится. Если тем слишком много – получится каша. Если слишком мало, если они очень осторожно обозначены, может получиться слишком нравоучительно и / или слащаво. Вас должен вести писательский взгляд, подобно тому как парфюмера ведет обоняние, а винокура – вкус. Все зависит от вашей художественной чуткости – я имею в виду не уровень вашей отзывчивости утром в понедельник, а умение насладиться эффектным моментом во всех мелочах и настроиться соответствующим образом.

Поможет и знакомство с чужими работами. Погрузитесь в них. Насладитесь ими. Учитесь у них. Если что-то тронет вас, задайтесь вопросом, почему и как это произошло. Если останетесь абсолютно равнодушны, сделайте то же самое. Подобное впитывание литературного потока, частью которого являетесь вы сами, позволит вам развиваться как писателю – развиваться в направлениях, о которых вы даже не будете подозревать. Мы – лишь мгновение на долгом пути литературы, берущем начало в ту пору, когда истории передавались из уст в уста. Из этого потока не сбежать, так что присоединяйтесь.

Наконец, слушайте, что говорят зрители. Что им нравится в том, как вы пишете? Что – нет? Где они не сумели распознать ваш гений? Насколько вам удалось обмануть их? Поскольку первые свои сценарии я писал для экспериментального театра, мне представилась пугающая возможность находиться в одном помещении со зрителем. Поче му они не смеются? А сейчас они над чем смеялись? Когда они покашливают? Когда ерзают? А когда заглядывают в программку? Почти всегда, когда что-то не срабатывало, я вспоминал, как писал этот фрагмент, а голос на задворках писательского сознания бормотал: «Хм, почти, но не совсем…» Вот только либо пресловутый голос бормотал недостаточно громко, либо я предпочел его игнорировать, либо в ту пору я еще не обзавелся навыком находить более подходящий вариант. Впрочем, голос не умолкал. Он никогда не умолкает. Прислушайтесь. Он подскажет все, что вам нужно знать.

Держитесь, парни…

Итак, если тема – это экспериментальное явление, которое можно ощутить, но не всегда получается определить, с помощью какого механизма мы ее доносим? Мы рассмотрели вертикальную конструкцию и проанализировали, как конкретные детали обозначают наличие темы, а также как сами темы проявляются в конкретных деталях. Способы же, с помощью которых тема превращается в персонажей, события, реплики, место действия и прочее, и являются Историей. А история всегда начинается с идеи.

Идея – штука скользкая. Бывает, гуляешь, или ждешь поезд, или уворачиваешься от пуль вооруженных психов на задворках колумбийского наркоквартала, и никакой идеи нет и в помине. Ни намека. А потом раз – и есть. Появилась. И ее надо записать. Как говорил Майкл Кейн в последней сцене фильма «Ограбление по-итальянски», «держитесь, парни, у меня есть идея».

Без идей не будет историй. Иде и подбрасывают нам следующий проект или даже несколько проектов на будущее. Идеи решают проблемы, возникающие по ходу написания. Они конкретизируют основу эпизода, который до этого существовал только в виде наброска. Если продюсер просит показать, какие у вас есть идеи, а у вас их нет вообще, ваши отношения и потенциальное сотрудничество, скорее всего, на этом закончатся.

Нет такой кнопки, на которую можно было бы нажать и открыть кран с идеями. По крайней мере, в законной продаже. Зато можно подготовить почву, наблюдая, прислушиваясь, пропуская через себя, обдумывая и записывая все в блокнот. Как говорил Шекспир, «ничто родит ничто».

Идея может принять любую форму – стать фрагментом беседы, позицией персонажа, событием. Это самая ранняя, самая концентрированная форма истории. Это желудь, из которого вы надеетесь вырастить могучий дуб литературы (или как минимум приличный эпизод «Врачей»). Как и любое семя, идея имеет определенный потенциал. Если пристально изучить идею, можно обнаружить зачатки сюжета, персонажа, места действия и даже кое-что из реплик. Возможно, пока все это неочевидно. А кое-что и вовсе непонятно. Но семя – всего лишь семя, это еще не все.

Раз уж я взялся за цветистые метафоры, само слово «идея» тесно связано с концепцией света. Отсюда – яркая идея, подобная свету, как и загорающаяся лампочка, давно ставшая символом возникновения замысла. Об особенно хорошей идее мы говорим: «Блестяще». Или: «Мне ясен твой замысел».

Пусть тема – территория человеческого опыта, но там царит тьма, пока мы не осветим себе путь. Так, например, если тема – ревность, идеей может стать обида кота на хозяев, решивших завести собаку. Кот решает узурпировать положение родового превосходства, бросив вызов сопернику, чтобы стать Главным питомцем. Таким образом, абстрактное понятие ревности – можно сказать, темная территория – постепенно освещается по мере того, как мы проливаем на нее свет, рассказывая о похождениях рассерженного кота. Вы заметите, что в рамках простой идеи у нас уже появился главный герой, мотив, антагонист, несколько героев второго плана и даже парочка очевидных сцен.

В поисках темы вы, скорее всего, наткнетесь на множество интересных вариантов, добавочных фрагментов, а может даже на камешек, давным-давно привезенный с моря. Вам решать, что показывать зрителю – много или мало. Вы не обязаны делиться всем. Обнаружив, что рядом с апатией гнездится ностальгия, а с храбростью соседствует сила духа, вы можете что-то выбрать, решить, что использовать, смешать и взболтать в соответствии со своим художественным замыслом. Вспомните лесного надоеду. В собирательстве тоже есть место искусству. Но будьте готовы к тому, что, возможно, найдете совсем не то, что искали. Копайте глубже. Первая попавшаяся идея может оказаться не лучшей. История может удивить вас. В конце концов, удивление, которое испытываешь от собственного текста, – одно из величайших удовольствий.

Так что идея – это, как правило, одновременно и точка отсчета, и ядро, и набросок. С тем же успехом она может представлять собой краткое содержание или даже информацию о фильме, кто знает. Говорят, «Восстание планеты обезьян» зародилось из рисунка обезьяны на детских качелях. В идеале (да, созвучие со словом «идея» намеренное) ваш набросок будет содержать все о готовом продукте в самой сжатой его форме, включая тему, главного героя и сюжет.

Впрочем, как мы уже видели во многих других примерах, одной лаконичности недостаточно. Идея – не просто фрагмент кратко изложенного сюжета. Это возможность подчеркнуть темы. Она должна о чем-то говорить. Обезьяна на качелях мгновенно ставит вопрос о взаимоотношениях людей и обезьян. Хорошая идея должна зажечь вас и всех, кому вы о ней расскажете.

Испытывая свои идеи – на бумаге или на собеседниках, – попробуйте почувствовать, что вам говорят, что подразумевают, что раскрывают, что предлагают. Как вам кажется, происходит ли некий сдвиг в вашем понимании самых глубоких, самых темных аспектов человеческой натуры? Или же это просто инструмент, чтобы заставить людей носиться туда-сюда на протяжении девяноста минут? Если первое – скорее всего, написанное аналогичным образом затронет и других. Если же второе – попробуйте определить, в чем заключается ваша идея, а при необходимости сделайте ее чуть у́же. Препятствием в таком случае становится чрезмерная глубина, а не лаконичность изложения.