Рэрдов, конечно же, никогда не раскрыл бы королю Эдуарду секрет красок. Королевским особам лучше всего восхищаться красками на расстоянии. Но с другой стороны, без обещания раскрыть секрет король не пожаловал бы барону эту землю — тем более после того, как Рэрдов захватил ее без королевского разрешения. Лишь обещание изготовить краски и превратить их в грозное оружие спасло Рэрдова от королевского гнева.

А сейчас дела у короля Эдуарда шли скверно. Шотландцы демонстрировали свой бунтарский дух и даже вели с Францией переговоры о взаимной помощи. Старые же приемы борьбы с бунтовщиками — поджоги, грабежи, мечи в сердце, — по-видимому, потеряли убедительность, и Эдуарду требовалось особое оружие, чтобы усмирить шотландцев и их союзников. И такое оружие должен был дать королю Рэрдов.

Уишминцы являлись мечтой любого воителя. Эти краски, повергающие в трепет своими оттенками, еще и легко воспламенялись. Превращенные в порошок и нагретые, они мгновенно взрывались, создавая вспышку такую горячую, что она могла обратить в пепел великое множество воинов. И разумеется, всех шотландских бунтовщиков. Так что было ясно: король разгневается, узнав, что Рэрдов пытается за его спиной использовать краски как оружие.

— А что знает другой ирландец? — спросил Рэрдов. — Тот, которого мы захватили?

— Вы ведь приказали казнить его, — напомнил Пентони. — Но похоже, что он направлялся на встречу с Редом. С преступником.

Рэрдов резко повернул голову.

— И это пока О’Мэлглин был здесь? — проворчал барон.

Советник кивнул:

— Совершенно верно, милорд. Пока О’Мэлглин морочил вам голову.

— Ты полагаешь, он хотел отвлечь меня?

— Возможно. — Пентони пожал плечами.

Рэрдов снова разразился проклятиями, затем вернулся к насущной проблеме:

— Значит, ирландец должен был встретиться с этим негодяем Редом? Для чего?

Пентони не стал утруждать себя ответом. Откуда он мог знать о цели этой встречи? И в любом случае Ред — не настоящее имя преступника, а настоящего не знал никто. Рискованные предприятия Реда были широко известны, и все они обычно имели отношение к далекой Шотландии или к Англии; сам же он был неуловим, словно призрак. В течение двадцати лет Ред расстраивал планы Эдуарда в кампаниях короля против шотландцев, — а теперь, выходит, обратил свое внимание на Ирландию? Если так, то это не сулило королю Эдуарду ничего хорошего.

— Где они должны были встретиться?

— Мы не знаем. — Пентони покачал головой. — Тот ирландец умер, не успев ничего сказать.

— Неужели мои солдаты не могли удержаться от излишней жестокости? — проворчал барон; казалось, он уже забыл, что сам же и приказал казнить пленника. — Чего ты ждешь?! — набросился он на Пентони. — Пошли за Балфом. Он отправится на север, чтобы схватить О’Мэлглина и сучку.

Солдаты выступили через двадцать минут, все одетые по-походному, вооруженные мечами и яростью своего господина. А впереди отряда скакал громадный капитан Балф — на него-то и смотрел Пентони, стоявший в это время на башне. Советник наблюдал за отрядом до тех пор, пока солдаты не скрылись из виду. Потом, уже спускаясь с башни, он в задумчивости пробормотал:

— Интересно, во что была одета беглянка?

Едва открыв глаза, Финниан увидел округлые груди девушки, выглядывавшие из глубокого выреза ее рубашки. Сенна, чуть наклонившись, стояла возле него на коленях, и ее распушенные волосы свисали шелковым, хотя и грязноватым, занавесом. Подчиняясь инстинкту, Финниан протянул к девушке руку.

— Вы не думаете, что пора отправляться в Дублин? — спросила она.

— Куда? — Его рука мгновенно опустилась.

Сенна присела на корточки; за прошедший день ее щеки немного зарумянились от солнца, и вся она словно светилась.

— В Дублин. Разве мы не туда направляемся?

Финниан приподнялся на локтях и осмотрелся. Уже смеркалось, и приближалось время вечерней службы. Сделав глубокий вдох, он зевнул и провёл пятерней по волосам.

— Милая, мы не идем в Дублин. Мне кажется, я уже говорил вам об этом.

Сенна коротко кивнула и тут же сказала:

— Да-да, вспоминаю что-то такое… Но я думала, вы шутите.

— Вот как? Если кто-то не соглашается с вами, то это означает, что он шутит?

— Когда говорят… совершенно смехотворные вещи, я, конечно, вижу в этом шутку, — заявила Сенна.

Финниан тяжко вздохнул.

— Тогда, милая, послушайте меня, потому что я не шучу. Так вот, мы идем не в Дублин.

Девушка отпрянула и прошептала:

— Но почему?

— А подумайте-ка хорошенько своей очаровательной головкой… — Финниан снова откинулся на спину. — Вы еще не догадались, что Королевская дорога — это именно то место, куда Рэрдов отправится искать вас?

— Ну, я… — Сенна помолчала. — Да, возможно, он будет искать меня именно там. Но вы, ирландец, разве не думали о том, что вас он будет искать именно в таких местах, как это?

— Вы, наверное, были тяжким испытанием для своей мамочки, — пробурчал Финниан, прикрыв глаза.

— Я была тяжким испытанием для своего папочки, — ответила Сенна, передразнивая его ирландское произношение.

— Мы не идем в Дублин, ясно?

— Значит, это серьезно?

— Абсолютно. Как смертный грех.

Она была спокойна, но казалось, что ее спокойствие — это зловещее затишье перед бурей, под яростью которой скоро начнут сгибаться деревья.

— Мое хозяйство не может обойтись без меня, — заявила Сенна.

— Тогда вам не следовало приезжать в Эйре. — Финниан вдруг подумал, что его спутница вот-вот вонзит нож ему в сердце.

Но она всего лишь проговорила:

— Я приехала сюда ради дела.

— Вы приехали ради денег.

Девушка в ярости зашипела, но, как ни странно, ничего не сказала. Финниан же попытался вздремнуть, чтобы хоть немного отдохнуть. В течение всего дня он постоянно был начеку, хотя и казался спящим. Сенна, судя по всему, тоже почти весь День бодрствовала. Было ясно, что она очень устала, но в данный момент все равно могла наброситься на него с кулаками.

— Милая, вы как весенний ветер, — со вздохом проговорил Финниан. — Никогда не успокаиваетесь. Мы не собираемся идти по Королевской дороге в Дублин. Вы сумасшедшая, если так решили.

— Я сумасшедшая, потому что доверилась вам.

— Я ведь никогда не говорил, что отведу вас в Дублин, верно?

— Но я же просила вас!

— Что ж, в таком случае вам следовало найти себе другого проводника. Более подходящего для роли безропотного слуги.