Чихачёвы и Чернавины наблюдали за губернскими делами со стороны. Это, по-видимому, означало, что время от времени им приходилось раскошеливаться. В 1837 году Яков получил от губернского предводителя дворянства письмо с просьбой пожертвовать на постройку сторожки у местного памятника – ботика Петра Великого на Плещеевом озере близ Переяславля. Яков с готовностью обещал внести «синеньких три» (пятнадцать рублей), но, что характерно, не мог отослать деньги, пока не высохнет дорога: «[Т]еперь дорога стала – говорят – очень, очень плоха!»[122]

В XIX веке провинциальные помещики все чаще и чаще начинали вступать в различные местные организации: сельскохозяйственные, библейские, «патриотические» благотворительные общества и другие объединения, не занимавшиеся политикой и не пользовавшиеся подлинной независимостью, но тем не менее представлявшие собой оживленные собрания близких по духу мужчин, а иногда даже и женщин. Например, Женское патриотическое общество было основано в 1812 году в Санкт-Петербурге и вскоре уже имело отделения в нескольких провинциальных столицах; оно без перерывов просуществовало до 1825 года[123]. Андрей был членом Владимирского отделения Московского общества сельского хозяйства, крупной общественной организации, занятой популяризацией знаний о рациональном землепользовании и с 1840‐х годов активно обсуждавшего вопросы распространения грамотности среди крестьян. Именно участие в деятельности общества вдохновило Андрея основать общественную библиотеку, и общество оказало ему существенную поддержку[124].

Известно утверждение писателя и историка Николая Карамзина, будто «даже богатые не покупают газет»[125]. На самом деле благодаря активной и независимой печати провинциальное дворянство было глубоко включено в публичные дискуссии. Помещики читали все ведущие периодические издания и иногда сами отправляли туда статьи или письма, но в основном – в журналы с менее громкими именами, печатавшиеся в губернских городах. Помимо того, что читали сами Чихачёвы, из «почтовых сношений» Андрея и Натальи ясно, что внутри широкого круга шел постоянный обмен периодическими изданиями и книгами. Одно издание могло побывать в руках шести и более читателей, включая знакомых, не входивших в число близких родственников (например, почетного гражданина Каретникова). Андрей был знаменит тем, что обменивался книгами со всеми – от предводителя дворянства до приходского священника[126]. Чихачёвы и их соседи дорожили постоянным доступом к новостям и литературным произведениям, в том числе и иностранным. Они не только получали газеты и журналы, но и заказывали книги по почте у книготорговцев Москвы и Санкт-Петербурга или поручали их покупку друзьям[127].

Чтение должно было во многом компенсировать дороговизну частных путешествий за пределы родной губернии, что для жителей Центральной России обычно сводилось к нечастым поездкам в Москву. Во время пребывания на военной службе сыновья помещиков имели возможность побывать в обеих российских столицах, иногда даже подолгу путешествовать за границей с армией или, как это произошло с Яковом Чернавиным, с флотом[128]. Находясь на военной службе Алексей Чихачёв смог много повидать на территории Польши, поскольку его полк был год расквартирован в Вильно, несколько месяцев – близ Варшавы и еще месяц в Люблине[129]. Чихачёвы дважды жили некоторое время в Москве: в первые годы брака и в 1842 году, когда дети учились в московских школах. Кроме того, в 1831 году Наталья ездила в Москву с Иконниковыми за покупками, а Андрей подчас сопровождал Алексея, когда тот уезжал в Москву на учебу. Вероятно, они время от времени ездили туда ненадолго, но сведений об этих поездках не сохранилось. Лишь однажды, в 1842 году, после выплаты своих долгов, Чихачёвы смогли предпринять продолжительное и не обусловленное необходимостью путешествие с единственной целью: совершить семейное паломничество в Киев. Финансовые ограничения мешали семьям сопоставимого с Чихачёвыми достатка путешествовать чаще и дальше, и весьма вероятно, что многие разъезжали еще меньше. Не все были такими энтузиастами-путешественниками, как Андрей. Описывая каждое совершенное им в жизни путешествие, Андрей также жаловался на то, как неудобно путешествовать в коляске. Это подсказывает нам еще одну причину, по которой помещики, имевшие меньше возможностей обеспечить себе хороший транспорт и гостиницы, чем более богатые дворяне, реже путешествовали на значительные расстояния[130].

Письма были для поместных дворян способом общения друг с другом в случае, когда путешествие представлялось непрактичным или слишком дорогим. Письма помогали живущим далеко друг от друга родственникам и знакомым быть в курсе семейных новостей, передавать формальные поздравления и добрые пожелания по случаю каждого большого религиозного праздника, дня рождения и именин, обмениваться вестями о местной политике, слухах и таких событиях, как свадьба, смерть или пожар[131]. Исследование эпистолярного жанра в России показывает, что почтовая связь в империи с ее огромными расстояниями и плохими дорогами была менее надежной, чем в Западной Европе того времени (и по этой причине эпистолярная культура была здесь не так развита)[132]. Однако, судя по документам Чихачёвых, либо почтовое сообщение существенно улучшилось с XVIII века (хотя дороги лучше не стали), либо это предположение ошибочно. Безусловно, жалобы на ненадежность почты – обычное дело в любом месте, где существует почтовое сообщение, и, без сомнения, письма и в самом деле временами пропадали или им требовалось слишком много времени, чтобы преодолеть сотни миль между российскими городами и селами. Однако Чихачёвы и их соседи регулярно отправляли почтой письма, пакеты и даже наличные деньги (письма отсылали и получали по меньшей мере несколько раз в неделю) и мало беспокоились об их сохранности[133]. Они также могли передавать письма и посылки частным образом, через крепостных или друзей, которые отправлялись в путь в подходящем направлении. Поскольку Чихачёвы владели крепостными в разных деревнях, почти всегда, в любой день, когда дороги были в хорошем состоянии, находился кто-нибудь, кто уезжал из Дорожаево. Этот способ позволял сберечь деньги, которые в ином случае пришлось бы платить за почтовую пересылку, и был удобнее всего для отправления посланий на небольшие расстояния (ближайшее почтовое отделение было в Шуе), но, по всей видимости, гораздо ненадежнее почтовой службы, поскольку курьер (крепостным он был или дворянином) с большой вероятностью мог задержаться или отвлечься на выполнение других поручений[134].