– Я могу дать тебе возможность сохранить честь. Обвинения на людей с Т-синдромом возводятся для того, чтобы придать казни видимость законности. Обвинения будут сняты, если ты сделаешь все сам.

– Пулю в висок? – спросил я.

– Пуля тебя не спасет. Возьми аннигилятор.

– Я не цертис, – усмехнулся я.

– Ты так думаешь?

Я вспомнил Иглы Тракля в руках гвардейцев, которые собирались меня расстреливать. Все вроде бы вставало на свои места. Все или не все?

– Я говорю об этом, пока ты способен слышать, – продолжил Герман. – Надеюсь, что способен. Пока для тебя что-то значит слово «честь». Еще немного и ты так опьянеешь от своей силы, что любые слова будут бесполезны.

Я вспомнил, как несколько часов назад думал о том, что на этой планете не может возникнуть мыслей о самоубийстве, несмотря на законность этого действия. Здесь все можно юридически оформить. Пойти к нотариусу, оставить посмертную записку. Что-нибудь про ложные обвинения, невыносимость позора и надежду на посмертную реабилитацию.

Ну уж нет! Сейчас, когда у меня появилась свобода, любовь, деньги, наконец, умирать из-за какой-то мифической чести?

Я увидел усмешку в глазах Германа, словно он прочел в моих мыслях словосочетание «мифическая честь». Не может быть честь мифической, не должна.

– Пойми, Даня, – сказал Герман Маркович. – У тебя нет другого выхода и этот наилучший. Ты все равно погибнешь. Неужели ты хочешь взять с собой несколько сотен человек?

Я посмотрел на улицу сквозь решетку сада. Кривая улица, мощенная булыжником в старинном духе. Напротив кафе под названием «Кошачий хвост». Окна украшены цветами и фонариками. Над оградами домов нависают кисти глицинии, цветет жасмин. Тихий ветер доносит запах. И еще аромат духов Юлии. Она взволнованно смотрит на нас. В огромных глазах играют отсветы свечи, зажигают красный камень в перстне.

– Герман Маркович, – говорю я. – Возможно, вы правы. Но я хочу быть уверенным в том, что не совершу фатальной ошибки. По старой дружбе ответьте на несколько вопросов.

Он кивнул.

– С больными Т-синдромом всегда расправляются так? Ложные обвинения, затем расстрел из Игл Тракля. Зачем так сложно? Это же целая история приговорить человека к смерти! Когда была последняя эвтаназия в Психологическом центре? Тридцать лет назад?

– Тридцать пять, – холодно заметил Герман. – В случае Т-синдрома совершенно другая процедура.

– То есть никакой процедуры! – усмехнулся я. – И где сообщения о казнях? Почему либеральные журналисты не гремят об этом по всей Сети?

– Было несколько казней, Даня. О них еще сообщат, услышишь.

– Эти люди считаются живыми? Постфактум сообщат? Чтобы не шокировать общественность?

– Да. Чтобы не гремели.

– А все же, почему не нанять убийцу?

– Последнее незаконно. Государство достаточно сильно, чтобы сделать все законным путем. Впрочем, ты прав. Бывают и специальные операции.

– Спасибо за откровенность. Тогда еще. По чьему приказу со мной было решено поступить именно так?

– Ты знаешь это не хуже меня. Три дня назад я разговаривал с императором. Он лично интересуется этим делом.

– Так вот откуда пятая степень секретности!

– Пятая? Третья. Т-проблемы – третья степень секретности.

– А мое дело – пятая, – я усмехнулся. – Вероятно, вам тоже не все известно. Людям, которые достали эту информацию, незачем было меня обманывать. А теперь обратите внимание, Герман Маркович: здесь несоответствие, там несоответствие. Цертис появился слишком поздно, уровень секретности не тот. Вам не кажется, что здесь что-то не так? Что мы чего-то не знаем. Допустим, кому-то понадобилось не только убить меня, но и непременно опозорить.

Генерал поморщился.

– Я так понимаю, что разговора не получилось.

Я пожал плечами.

– Тогда я вынужден тебя арестовать, – сказал он.

Он молниеносным движением выложил на стол короткую трость.

– Это аннигилятор. Проверять не советую.

– У меня альтернативное предложение, Герман Маркович. Я хочу добраться до истины, а для этого мне надо быть на свободе. Оставьте при мне своего агента. Если я предам и присоединюсь к армии агрессоров – пусть он убьет меня.

Он хмыкнул:

– Ты расправишься с ним в два счета и раньше, чем он успеет что-либо сообразить.

– Я не буду о нем знать.

Он задумался. И я взглянул ему в глаза и увидел душу.

– Герман Маркович, вы же не зря отправили ваших людей на Дарт и на Махди искать меня. Все думали, что я отправлюсь туда к врагам империи и моим возможным союзникам. И только вы поняли, что я попытаюсь добраться до Кратоса. Сколько с вами агентов? Двое? Трое?

Из тьмы за его спиной выступили две тени. Никакой формы, одежда средних горожан, не пытающихся выделиться из толпы. В руках – Иглы Тракля.

– Ничего не могу поделать, Даня, – сказал Герман. – У меня нет таких полномочий. Ты арестован.

Я начал вставать из-за стола, когда раскрылось небо. Ало-золотая вспышка заняла полнебосвода и ушла за горизонт. Вечер обратился рассветным утром, раздался грохот и вой. Заложило уши. Я схватился за голову и упал обратно на стул. Слава богу, что Герман и его агенты не выстрелили от неожиданности.

Небо угасло и вспыхнуло вновь.

– Что это? – воскликнул я.

Но перстень связи уже услужливо доставил информацию: «Несколько секунд назад Тессу атаковали метаморфы». Я вопросительно взглянул на Германа.

– Твои друзья, – холодно прокомментировал он.

Юля бросилась ко мне. Обняла, прижалась.

– Даня, что делать?

– Это бой в космосе, – сказал я. – Пока, думаю, ничего.

Люди в ресторане повскакивали с мест. Самые нервные подхватили вещи и ринулись к выходу. Любопытные остались глазеть на зрелище.

Юля вцепилась в мою руку и как загипнотизированная смотрит на зарево. Герман спокоен, как имперский линкор, только чуть расширенные ноздри и морщинка возле губ: «Ну, чего и следовало ожидать!» Агенты застыли за его спиной, как манекены.

Снова загрохотало и завыло. Значит, шибанули по атмосфере – в космосе звук не распространяется. А значит, было по чему стрелять, и ситуация действительно становится опасной, поскольку нам на головы вполне может упасть здоровый кусок металлолома с высоты в триста километров. И не факт, что весь сгорит по пути.

Вой перешел на более высокие ноты и превратился в визг. Через все небо с севера на юг прошло скопление горящих обломков, словно туча огненных мух. Снова загрохотало, на этот раз где-то за городом.