Собаки прыгнули к Пантелеевой. Малыши качнулись назад, и Шурка осталась один на один с двумя здоровенными псами.

Пат попятилась. Что ей крики мелюзги? Она среди них была как великан рядом с карликами. А вот собаки — это уже серьезно.

Она сделала один шаг, второй, развернулась и помчалась к выходу из парка.

— Ой! Уберите собак! — эхом носился между деревьев ее крик. — Уберите!

Детская площадка взорвалась смехом и радостью, малыши принялись искать свои совки и лопатки. Иринка выглянула из домика.

— Покатаешься со мной? — спросил ее Вася стоя, перед началом лесенки и держа под мышкой лопатку.

— Нет уж, теперь без меня!

Держась за перила, Иринка сползла на землю. Ноги у нее тряслись, а на губах плясала улыбка. Она улыбалась — и поделать с собой ничего не могла. Хотя впору было плакать. Этот уик-энд родители ей не простят никогда. А еще ботинок надо искать…

— На-ка, возьми своей сестренке. — Перед носом Иринки появились шерстяные носки толстой вязки, которые протягивала знакомая старушка. — А то еще простудится.

— Ира, а она совсем-совсем ушла? — тихо спросила Аленка, выглядывая из домика.

— Совсем, — заверила Сапожкина, стаскивая сестру с высокой ступеньки.

— А собаки? — на всякий случай уточнила Аленка.

— И собаки, — вздохнула Иринка. Какой же у нее был тяжелый день! Казалось, вся ее жизнь стоила сегодняшнего дня. — Посиди здесь, я пойду ботинок твой найду.

— А сюда точно-точно никто злой не придет? — Аленка распахнула глаза, в которых снова начал собираться страх.

— Не придет. — Иринка оглянулась. — У тебя защитник будет. Вон, смотри.

Вася поправил лопатку, как, бывало, мушкетеры поправляли свои шпаги.

— С горки со мной скатишься? — с сомнением спросил он.

Аленка глянула на сестру.

— Ботинок найду — скатится, — пообещала за нее Иринка и пошла обратно к речке.

Грановский сидел на корточках около воды и тер руки. Грязь сходила плохо, от холода руки посинели, кожу стянуло.

Несколько секунд Иринка стояла в отдалении, не в силах сдвинуться с места.

Ванька был не столько избит, сколько перепачкан, даже в ушах у него была видна земля. Но все равно весь его вид рождал в ней такую жалость, что ее хватило бы еще человек на десять.

— Спасибо! — Иринка шагнула вперед.

Гран бросил на нее косой взгляд и снова повернулся к речке.

— Знаешь, ты самый лучший!

— Смехову это скажи, — буркнул Ванька, опуская руки в воду. — Он там за тебя переживает. Меня из дома вытащил, говорит: «Мы гуляли, а потом она ушла искать сестру и пропала», — передразнил Грановский голос Матвея.

В растерянности Иринка сунула руки в карманы, нащупала платок, сжала его в кулаке.

— Дай я тебе помогу, — склонилась она над одноклассником.

— Без тебя справлюсь, — отстранился от нее Гран.

— Ну, давай же! — настаивала Иринка.

— Я сказал!

Ванька попытался встать, поскользнулся, взмахнул руками и непременно съехал бы в воду, если бы не Сапожкина. Она успела его ухватить за рукав и резко дернуть наверх.

— Ай! — взвыл Гран, хватаясь за плечо. — Шуз, больно же!

Иринка хихикнула, пряча зардевшееся лицо в ладони.

— Спасибо тебе, — быстро пробормотала она и осторожно чмокнула Ваньку в щеку.

Гран перестал причитать, замер, потрогал щеку в том месте, где ее коснулись Иринкины губы.

— Знаешь, я поняла, — прошептала она, — что лучше тебя никого нет. А все остальное… все остальное — ерунда.

Она ведь, и правда, это поняла. Когда? Когда вошла в парк и не знала, в какую сторону податься, где искать Аленку? Когда прыгала через речку? Когда не побоялась шагнуть в ледяную воду? Когда очень-очень ждала чуда, и оно свершилось? Да, наверное, именно тогда, ведь если чего-то сильно хочется, то желание непременно исполнится. И даже чудо произойдет! Просто люди не знают об этом, вот и хотят только земного и обыкновенного — пятерку, новую куртку или последнюю модель игрушки. А загадать самое обыкновенное волшебство им и в голову не приходит.

А она попросила чуда, и чудо с ней случилось. Совершил его такой привычный и такой потрясающий Грановский.

Сапожкина дотронулась до разбитой руки одноклассника и тихо прошептала:

— Спасибо.

Ванька посопел для солидности, похмурил брови, поправил на носу очки, но не выдержал и улыбнулся.

— Ладно, проехали, — миролюбиво сказал он. — С Гусевым я еще разберусь, а Пантелеева может в школу больше не приходить — целой оттуда не выйдет.

Иринка согласно кивала на каждое его слово.

У нее бы в конце концов голова отвалилась от постоянного кивания, но тут за ее спиной вздохнули.

Чистенькие мальчик и девочка стояли рядом, и лица у них светились от радости.

— Влюбилась, — вздохнула девочка. — Везет!

— Счастливые, — поддакнул мальчик. Потом шагнул вперед, протягивая Иринке свой кораблик: — Это вам, то есть твоей сестре. И вот мы тут нашли…

Находкой оказался мокрый и грязный Аленкин ботинок, тот самый, что потерялся.

Сапожкиной вдруг захотелось заплакать.

Слишком много всего навалилось на нее сразу. Иринке показалось, что она долго болела, поэтому не видела и не понимала, что происходит вокруг. А теперь выздоровела, и все будет просто замечательно.

Сапожкина шмыгнула носом и, вспомнив правило Крошки Енота, улыбнулась. Девочка заулыбалась ей в ответ, растянул губы в довольной улыбке и мальчик. А Гран давно улыбался. Как истинный спортсмен, он знал, что в конце концов всегда можно добиться своего. Он был влюблен в Иринку с первого класса, еще когда она ходила с бантиками и с большим красным портфелем. Но Иринка не хотела видеть его любовь, и Ванька ждал целых шесть лет.