тебя, мою любимую, и усадил к себе на колени, крепко обнял и прижался головой к твоей мягкой волнующей груди.

— Что?.. Что случилось? — от удивления ты начала заикаться.

Твоя нежная рука опустилась на мою голову, поглаживая и лаская мочку уха, расправляя пряди волос. Как же я это люблю!..

— Скажи…

— Я вдруг подумал, что будет, если ты уйдёшь?

Ты слегка улыбнулась, хихикнула, прижав к губам свой маленький кулачок:

— Почему я должна уйти?

— Не знаю… Я очень этого боюсь. Я не смогу жить без тебя!..

— Ну почему ты опять говоришь об этом? Никуда я не уйду.

— Правда?

Ты кивнула, улыбнулась и поцеловала меня в губы. Думаешь, что этим успокоишь? Но сердце моё бьётся всё так же быстро, словно пытается убежать от меня. Тоже. Новая беспокойная мысль внезапно вырвалась наружу:

— Давай договоримся, если вдруг мы когда-нибудь по какой-то причине расстанемся, то никогда не забудем друг о друге?

— Что ты там бормочешь? Почему мы должны расстаться? Что за навязчивая идея? Чушь какая, — ты недовольно фыркнула и отстранилась.

— Не чушь. Пообещай мне.

Мой твёрдый взгляд повлиял на тебя. Твоё лицо, наконец, сделалось серьёзным:

— Хорошо, обещаю. Доволен?

— Ещё нет…

— Ну что ещё? — ты разозлилась и даже сложила на груди руки.

— Нужен какой-то символ.

— Зачем любви символ? Мы любим друг друга, нам это не нужно.

— Чтобы не забыть.

— Что не забыть? — ты рассмеялась, чем обидела меня.

— Что мы любим друг друга.

— Не понимаю как можно такое забыть, — ты отмахнулась от меня рукой. — Ты что хочешь его заколдовать? — и рассмеялась.

— А я похож на мага? — мне вдруг тоже стало весело.

— Опять глупости какие-то говоришь, хотя такой умный!

— Ну…

Не успел я ничего толком ответить, как ты уже встала, обежала стол и вытянула ящик. Достала из ящика нашу копилку в форме ёжика.

— Зачем она тебе?

— Ты же сам говорил о символе.

— И что? — я, серьёзно, ничего не понимал.

Ты потрясла копилку над ухом:

— Кажется, там есть несколько монет?

Вынула пробку на пузике ёжика, на стол высыпались серебряные монетки. Ты взяла одну и протянула мне:

— Эта подойдёт на роль символа? — и улыбнулась мне.

— Да, — не глядя на монетку, а вглядываясь в твои серо-голубые глаза, быстро согласился я, обхватил твою руку и зажал в свои ладони. И поцеловал.

— Тогда договорились, — кажется, для тебя это всего лишь шутка?

Потом ты освободила свою руку, подкинула монетку в воздух и вернула её обратно, в копилку. То же самое сделала с остальными монетами. И закрыла ёжика пробкой.

Когда мы вернулись в спальню, было уже за полночь. Хоть я и закрыл глаза, но долго не мог заснуть, никак не получалось успокоиться.

— Ты всё ещё думаешь об этом? — тихо спросила ты.

Но я ничего не ответил. Я боялся, что открою глаза, а тебя рядом нет, что это лишь сон. Тогда ты прошептала мне на ухо:

— Я тебя люблю.

Сердце забилось с новой силой. Я открыл глаза.

Глава 17. Кто ты?

Серые хмурые облака неторопливо ползут по чёрному небу. Острые макушки елей еле заметно раскачиваются из стороны в сторону. Где я? Почему мне так холодно? Всё тело ломит… Справа мрачнеет слабый свет…

С трудом, но я смог приподняться и опереться локтями о землю. Почему я лежу на земле? Чёрт, будто кирпичом по голове вмазали. На лбу нащупал пухлую шишку. Поднёс руку к глазам. На пальцах застыла кровь. И давно я здесь лежу? Взглянул на часы — десять. Ни фига непонятно день сейчас или ночь? Нужно встать.

Упёршись ладонями о холодную рыхлую землю, я упал на колени. Что-то кольнуло в груди. Я потянулся рукой и не смог нащупать верхние пуговицы на жилетке, внутренний карман оторван. Голова снова закружилась, в глазах стало ещё темнее, чем в этом мрачном лесу. И я рухнул на землю. А когда очнулся, смог рассмотреть побитую машину прямо перед собой. И кто это сделал? Я аккуратно вожу.

Не обращая внимание на боль во всех частях тела, я медленно побрёл к машине, помогая рукой передвинуть правую ногу. Двери были распахнуты и мне не пришлось тратить силы на лишние действия. Я заглянул в салон. Окровавленные подушки безопасности на месте водителя и пассажира заставили меня задуматься. Кто был со мной и где сейчас этот человек?

В голову будто кольнули сразу тысячу острых игл. Вспоминай, вспоминай… Помню голос, нежный тихий голос звал меня. Она звала. Но кто она? Чёрт, да что со мной? Я крепко сжал лицо пальцами, но такая ерунда никогда не помогала. Нужно выбираться отсюда.

Я шёл, наверное, уже не один час по следам, оставленным машиной на земле, голых побитых стволах деревьев, сломанным веткам, поломанным кустарникам и битому стеклу, хрустящему под моими ногами. Ноги подкашиваются, отказываются идти, но останавливаться нельзя. Иначе, я могу умереть. Но куда мне идти?

Когда, наконец, вышел из леса, огляделся по сторонам. Вверх на холм ползти слишком трудно для меня сейчас. Да и зачем? Пойду вниз. И я побрёл вдоль дороги по холму. Справа от меня, далеко внизу, беспокойно плескались волны, грозно ударялись о колючие скальные выступы, вспенивались и шипели. Не могу я вертеть головой, слишком больно. И я сосредоточился на нескончаемой извилистой дороге впереди.

Ничего не освещало мой путь, но глаза уже привыкли к темноте и я просто шёл. С трудом добрёл до какой-то халупы, облокотился о дверь, постучал, но никто не вышел. Сил не осталось и я скатился вниз на землю. Почему здесь так темно? Этот вопрос не покидал моё сознание, пока я не отключился.

Кто-то легонько придерживает мне голову. Не могу открыть глаза, рассмотреть этого человека. К губам прислонилось что-то холодное, стеклянное. Стакан? Я жадно опустошил его:

— Ещё… — голос мой срывается.

Хочу ещё что-то сказать, но не получается связать слова в осмысленное предложение.

— Медленнее, спокойно, никто не отнимет, — успокаивал меня тихий женский голос.

Может быть это она, та потерянная пассажирка? Чуть-чуть приоткрыл глаза, присмотрелся, схватил её за руку, но не сильно. Она быстро вырвалась и встала:

— Чего тебе ещё? Итак, за тобой ухаживаю, а ты меня ещё и за руки хватаешь!

— Кто ты?

— Ну вот, опять, — в её голосе послышались едкие нотки. — Твой любимый вопрос в последнее время, — она почему-то засмеялась. — А ты не узнаёшь меня? Посмотри получше.

Я попытался это сделать, но всё равно никак не мог узнать её.

— Ладно, не мучайся, — она недовольно отмахнулась