Я же так и не смогла уснуть, при этом совершенно забыв про таблетки, которые прописал мне Малдер. Склероз подкрался незаметно. Вертелась, переключая каналы, вставала и смотрела из окна нашего десятого этажа на Ленинский проспект, дышала холодным, влажным воздухом и слушала шум дороги, резкие звуки автомобильных сигналов. Часа в два ночи написала Лизке.

– Спишь? – самый странный вопрос, который можно получить через социальные сети в два часа ночи, но я знала, что у Лизаветы на телефоне установлен бесшумный режим и, если она спит, мое сообщение ее не потревожит. Но если она не спит и листает бесконечные сайты с анекдотами…

– Не сплю, – ответила она мне, и я улыбнулась. Набрала ее номер.

– Слушай, я забыла у тебя кое-что спросить, – сказала я самым спокойным и деловым тоном, который могла изобразить в два часа ночи.

– О чем? Ты, кстати, чего не спишь? Тебе разве не на работу завтра?

– А тебе?

– Ну… так о чем ты хотела спросить? – перевела разговор Лиза.

– Так вот о чем. Ты как там вообще? Как чувствуешь себя? К врачу-то ходила? Чего говорят? Все в порядке? Не вредно так часто рожать?

– Какое часто? Вовке три года, почти четыре.

– Скажешь тоже – «почти четыре». Три с половиной. Я вот видела одну программу, там выступала многодетная мать, у нее чуть ли не целая футбольная команда из детей. Она, конечно, говорила там о государственной поддержке, о деньгах, о каком-то автобусе, чтобы всю эту свою футбольную команду куда-то возить, а я все смотрела на нее. У нее кожа была белая, как будто она вампир и не имеет ни капли крови. Тонкие ручки, ногти страшненькие, костяшки пальцев красные, видать, стирает руками часто. Одежда на ней висела. И была она, кстати, без мужа. Вот ужас, я тогда подумала, что дети из нее высосали все силы, как комары. Каждый по чуть-чуть. И ведь она их всех любит, я понимаю. Но жить-то как? Здоровье – это важно.

– Эй, подруга, ты кончай меня по ночам пугать. Никто меня не съест, – завелась Лиза. – И потом, у меня есть стиральная машинка.

– А если она сломается? – волновалась я. – Сережа твой стирать не будет. У тебя ручки ухоженные, с маникюром. Сделаешь мне, кстати?

– Наконец-то! С чего бы это ты захотела маникюр? Как же ногти его будешь грызть? Ладно, сделаю – если ты, конечно, сможешь мне их отрастить хоть чуть-чуть.

– Иногда мне кажется, что маникюром ты бы заработала больше, чем копанием в головах.

– Ты опять? – Голос Лизаветы похолодел.

– Ну, прости. Значит, сделаешь? Мне длинный не надо, хотя им бы было удобно расцарапывать рожу Постникову. Коротенький, ладно? А то длинные когти мне по клавиатуре бить мешают.

– Ох, что с тобой делать, – вздохнула Лиза примирительно. И зевнула.

– Ты хоть сама-то ребенка хочешь? А? Тебя не тошнит? – спросила я то, что волновало меня больше всего и о чем я совершенно забыла.

– Только от твоих вопросов, – рассмеялась Лиза. – Не волнуйся за меня. И ручки у меня в порядке, и ножки. И вообще, мне бы похудеть не мешало, а ты – «вампиры, вампиры». К тому же я ж не многодетная мать!

– Это пока, – резонно заметила я, рассмеялась и положила трубку, чтобы не слушать возмущенное шипение сестры. Может быть, Лизка права и это такая странная судьба у нашей семьи, что ей – рожать, а мне – волноваться и вокруг бегать?

Я вернулась в постель и принялась думать о том, что нужно сделать в первую очередь, что – во второю, а что – в третью. Нужно уточнить, дадут ли Лизке декрет в этом ее центре телефонного доверия, и вообще, я даже не знаю, официально ли она там работает. Необходимо организовать страховку для беременных, чтобы ей не нужно было ходить в бесплатную поликлинику, а то в прошлый раз там ее расстраивали постоянно, пока она не родила. Мне даже казалось, что у них там есть расписанный план на всю беременность, чем и как пугать рожениц, чтобы они всенепременно уходили от них в слезах. Нужно знать проблему в лицо. У меня будет еще один племянник. Или племянница. О, а если это будет девочка?

Я открыла глаза – за окном светило солнце. Неужели! Я уснула. Надо же, я уснула – сама, и никаких таблеток не понадобилось. Да что там уснула – проспала, вот это да! Будильник на телефоне не сработал, потому что разрядился. Я его отключила, когда в два часа ночи болтала с Лизаветой, а на подоконнике розеток нет, и телефон до зарядки не доставал. Теперь он там и валяется – бесполезная куча интеллектуального хлама. Я вскочила и посмотрела на себя в зеркало.

Отек немного спал, а синяк пожелтел по краям. Все течет, все меняется. Усталое лицо почти тридцатилетней женщины, уже видны носогубные складки. Бессонница старит, бессонница убивает. Тусклые серые глаза, взлохмаченные волосы. Тонкие губы искривились в усмешке. Красотка. Я умылась, расчесала волосы и нацепила на нос порядком уже поднадоевшие солнцезащитные очки. Пора на работу.

В кабинете Игоря Вячеславовича Апреля я оказалась только в следующий понедельник. На самом деле я и забыла уже о нашем психологе, но его назначение образовалось само собой в нашем корпоративном компьютере. Электронная система учета вывела на моем мониторе, в самом низу, справа, маленькую иконку-напоминание: «Прием психолога. 15.40». Гхм. Малдер. Не мой случай. Ничем ты мне не поможешь, дорогой, разве что еще раз дашь поспать на своем прекрасном диване. Такую психотерапию я бы только одобрила, но усомнилась в том, что и во второй раз Игорь Вячеславович окажется настолько добр. Он был слишком красивым мужчиной, чтобы оказаться еще и приличным человеком. Это как отталкивающиеся друг от друга разнозаряженные частицы. Как теза и антитеза. Как альфа и омега.

Слишком красив, чтобы быть добрым. Редкий цвет глаз: глубокий зеленый, не изумрудный, а похожий на темную листву елового леса, глаза цвета хаки – с такими глазами и на мир смотришь по-другому. Высокий лоб – признак интеллекта. Что этот мужчина нашел в профессии психотерапевта? Может быть, я чего-то не знаю, может быть, не все психологи – как моя сестра?

– Ромашка, ты в курсе, что сегодня будет инспекция? – спросил меня Саша, подойдя сзади и склонившись над моим трепещущим телом. Шучу. Трепетать – это не мой стиль. Саша посмотрел мне прямо в экран. Там крутилась трехмерная модель для обработки сейсмологических данных. – Красивенько. Между прочим, я написал в HR, что нам нужны инженеры-системщики.

– Зачем? – удивилась я. – Разве тебе со мной плохо?

– Мне с тобой – хорошо. Даже еще лучше. Но ты заметила, что нам втрое больше целей поставили за последнее полугодие. Мы никогда не занимались анализом баз данных.

– Думаешь, кто-то копает? – задумчиво протянула я. – Но зачем? Ты же знаешь, если кто и захочет к нам в холдинг протащить «своего», то уж точно не в наш отдел. Тут ведь не только придурковато улыбаться надо, а еще и высшую математику надо знать, ассемблеры всякие с C++. Кому это надо?

– Никому, – согласился Саша. – И все же… говорю тебе, что-то происходит. У меня иногда появляется ощущение, что мы с тобой – винтики в механизме, предназначения которого не знаем не только мы с тобой, но и вообще никто. Разливы нефти. Теперь вот сейсмологические модели, передача данных в режиме прямого времени. Зачем все это? Инспекция эта, опять же. Кто-то копает.