— Не откажусь, — тихо слетело с ее губ.

В этот миг Джим посмотрел ей в глаза, и она вдруг испытала странное чувство, что речь между ними идет вовсе не о рулете. И что Джим понимает это не хуже нее самой.

Энн опустила взгляд, совершенно не зная, как себя вести. Оказываясь вблизи или наедине с Джимом, она словно лишалась привычного самообладания. Это сбивало ее с толку, потому что она не привыкла к подобным ситуациям. Даже во время размолвок со Стивом Энн всегда имела твердую почву под ногами. Именно поэтому Стиву не удавалось одержать над ней верх, как он ни пытался. Не исключено, что данное обстоятельство и бесило его больше всего: он, мужчина, не в состоянии приструнить женщину!

Кажется, я начинаю понимать, что испытывал Стив, живя со мной, мельком подумала Энн.

Однако испытываемые ею сейчас эмоции ничуть не напоминали досаду. Да, она чувствовала себя выбитой из колеи, но собственная беззащитность во многом была ей приятна. Потому что все это имело прямое отношение к Джиму. Рядом с ним слабость воспринималась как женственность.

С этим нужно что-то делать, подумала Энн. Я отправилась в здешние края вовсе не для того, чтобы закрутить роман с местным инструктором по туризму. Тем более… Она вдруг похолодела. Тем более что он наверняка привык к подобным отношениям со своими подопечными из числа представительниц слабого пола. С такой внешностью… даже если он не осознает своей красоты… Уверена, женщины сами на него бросаются. Ему остается лишь раскрыть объятия. Энн прикусила губу. Выходит, моя задача — избежать соблазна пристроиться в хвост длинной очереди претенденток на его внимание.

Пока она размышляла, Джим вскрыл обертку и разрезал рулет пополам. Затем протянул одну половину Энн.

— Держи.

— Спасибо.

— Вот это жизнь! — вдруг с чувством произнесла Либби.

Она сидела на траве, в которой желтели лютики, облокотясь на бревно, с кремовым бисквитом в одной руке, упаковкой ананасового сока в другой и смотрела на вечернее небо, где в прозрачном, чистом воздухе с писком носились стрижи.

Все рассмеялись. А у Энн словно отлегло от сердца.

О чем я думаю! — мелькнуло в ее голове. Вместо того чтобы от души наслаждаться отпуском, которого у меня не было три года, я занимаюсь бессмысленным самоанализом. Разве не глупо?

Взяв свою пластмассовую чашку, она встала, затем наклонилась за стоящей перед Джимом кружкой.

— Кофе выпьешь?

Тот поднял на нее улыбающиеся глаза.

— С удовольствием, если тебя не затруднит.

Встретив его взгляд, Энн вновь почувствовала, как по ее телу словно прокатилась теплая волна. Но ей удалось скрыть свое состояние от окружающих, и в первую очередь от того, кто его породил.

— Ничуть. Сейчас принесу кипятку.

Спустя несколько минут она уже снова сидела рядом с Джимом, откусывая от рулета и прихлебывая ароматный, приправленный дымком догорающего костра напиток.

— Мм… какая прелесть! — сказала Энн, глядя на Алекса. — В магазине твоего отца все такое вкусное?

Тот горделиво кивнул.

— Папа сознательно ведет такую политику — закупает товары лучших производителей. Обходится дороже, зато есть гарантия качества. Любимая папина фраза: «Ожидания покупателя должны быть оправданы». — Прервавшись, для того чтобы вскрыть пакетик шоколадных конфет и сунуть одну в рот, Алекс продолжил: — Это что! Видели бы вы наш отдел тортов. У нас есть свой небольшой, но очень хороший кондитерский цех и там пекут такое… — Он на миг зажмурился.

Энн покосилась на Либби. Та глядела на Алекса приоткрыв рот.

Вот она, сила рекламы! — с усмешкой подумала Энн.

— Где же находится и как называется ваш замечательный магазин? — спросила она.

— На углу Хилл-Гейт и Вест-стрит, — сказал Алекс. — А называется очень просто — «Фиорентино свитс».

Несколько мгновений Либби задумчиво смотрела на него, потом воскликнула:

— Так это же в двух кварталах от нашего дома!

— Правда? — с интересом произнес Алекс. — А где ты живешь?

— На Стрейт-авеню, дом номер двадцать один.

Он хлопнул себя по колену.

— Надо же!

— Что такое? — спросила прислушивавшаяся к разговору Сандра.

— Оказывается, мы почти соседи. Наш дом находится в начале Стрейт-авеню, четвертый номер.

Сандра покачала головой.

— И вы никогда не встречались?

— Если бы это произошло, я бы запомнила, — с кокетливой улыбкой заметила Либби. — Алекса трудно с кем-то спутать.

— Надеюсь, — сказал тот, скромно опуская взгляд. Выдержав небольшую паузу, он вновь посмотрел на Либби. — Теперь, когда тебе известно, где находится наш магазин, ты зайдешь туда?

Ее ресницы затрепетали.

— Может быть.

Повисла пауза, которую вскоре нарушила Сандра.

— Я одного не пойму, — произнесла она, глядя на Алекса. — Если твой отец так плохо относится к шоколаду, что даже не советует тебе его есть, почему же он им торгует?

Алекс рассмеялся.

— Папа вообще почти не берет в рот сладкого. Но бизнес есть бизнес. А мне он просто рекомендует по возможности от шоколада воздерживаться. Я стараюсь его не огорчать, но… — Вздохнув, он развернул очередную конфету и принялся жевать, по-кошачьи жмурясь от удовольствия.

Несколько мгновений Сандра наблюдала за ним.

— Нет, это невозможно! — наконец воскликнула она, вновь запуская руку в рюкзак и извлекая новый пестрый пакетик. — Алекс так аппетитно ест…

После ужина Энн отправилась к ручью, чтобы вымыть свою миску и чашку. Вернувшись к костру и кивнув туда, где лощина сужалась, она спросила у Джима:

— А куда девается ручей? Уходит там под землю?

— Нет, течет дальше. В том месте лощина не кончается. Просто ее края сходятся, образуя глубокий буерак, который тянется на несколько миль, пока не достигает небольшого озера. Кстати, вон за той елью — обрыв глубиной футов десять. Когда ручей полноводен, он образует небольшой водопад. А сейчас, наверное, даже озеро обмелело, несмотря на то что его со всех сторон окружает лес. Но оно пополнится после первых же дождей.

— Эх, а как было бы хорошо, если бы дождик пошел! — мечтательно произнес Алекс.

— И куда бы ты от него прятался? — хмыкнула Сандра.

— Да хоть под те клены, — оглянулся он назад. — Кстати, там я, наверное, и улягусь спать. Не знаю, как кому, а мне не хочется промокнуть.

Сандра от души рассмеялась.

— Эх ты, перестраховщик! Ведь на небе ни облачка.

— Смейся, смейся, — пробормотал Алекс, поднимаясь и принимаясь извлекать из рюкзака спальный мешок. — Посмотрим, кто будет смеяться последним.