Марина бродила по квартире Полоцкого. Ее хорошенькая головка была заполнена мыслями, отнюдь не радостными и беззаботными. Девушка не верила в предстоящую свадьбу, хотя вчера Валерий и заикнулся о свадебном салоне. Наступали моменты, когда бывшая путана жалела о своей наглости и дерзости и хотела убежать, оставив Валерию записку с тем, чтобы не искал ее и ничего не боялся: весь компромат она уничтожит. Однако такие моменты проходили быстро. Просто так уходить тоже не хотелось. Впрочем, просто так он ее и не отпустит. Марина успела изучить этого мужчину и знала: скажи она ему в глаза, что покидает его и уничтожает компрометирующие материалы, а взамен берет когда-то предложенные деньги, и за ее жизнь никто не даст и копейки. Валерий придушит ее немедленно. Нет, у нее есть только два пути: либо сбежать и постараться затеряться на этой огромной земле, либо идти до конца, как говорится, пан или пропал.

Сегодня с утра настроение Марины поражало пессимизмом. Мысли все чаще обращались к первому варианту и наконец укрепились в его правильности. Хотелось жить. Девушка вытащила из шкафа сумку и стала набивать ее вещами. Их она заберет все, благо норковую шубу можно будет потом неплохо продать. Деньги в кошельке были, однако не более чем на первое время, и бывшая путана заметалась по квартире в поисках вещей, которые можно унести с собой и толкнуть при первой же необходимости. Взгляд ее приковала шкатулка, стоящая на трюмо. Марина знала, что в ней. Недавно Валерий перевез сюда все драгоценности Дианы, собираясь в ближайшее время продать их и вложить деньги в избирательную кампанию. Полоцкий не боялся оставлять в квартире деньги и драгоценности, он понимал: эта его любовница боялась прикасаться к тому, к чему ей прикасаться строго воспрещалось. Даже сейчас, решив покинуть своего так называемого жениха, девушка не пыталась открыть заветный ларчик: слишком дороги и известны были драгоценности, чтобы потом запросто толкнуть их. И все-таки до чего крутые побрякушки! Грех не полюбоваться ими хотя бы напоследок. Рука Марины непроизвольно потянулась к шкатулке и открыла ее. Драгоценностям супруги Валерия позавидовал бы любой ювелирный магазин. Проститутке безумно понравилось платиновое кольцо с крупным бриллиантом, окаймленным мелкими бриллиантиками и изумрудами. Бывшая путана подумала: возможно, пропажу одной вещи не заметят, и проворно сунула кольцо в трусики, заклеив сверху прокладкой. Сколько оно могло стоить — сейчас ей было не до того. Позже можно подумать, как продать драгоценность, затерявшись в цепочке перекупщиков. А сейчас… Сейчас Марина взяла листок и ручку для написания прощального письма. Девушка не собиралась обманывать Валерия: если бы ей удалось покинуть квартиру, она направилась бы к юристу, хранившему компромат, и уничтожила бы его. Однако написать письмо Марина не успела. В замочной скважине заскрежетал ключ, дверь отворилась, и перед ней предстал высокий незнакомый мужчина с большими черными глазами, буквально пробуравившими ее.

— Марина Евгеньевна? — осведомился он.

Марина кивнула, не в силах оторвать от него взгляд. Эти дьявольские глаза завораживали, гипнотизировали. Он еще что-то спросил, и она ответила, удивляясь четкости и логичности своих ответов. Тело приобрело какое-то невесомое состояние и полетело за незнакомцем в комнату. Мужчина, не спрашивая разрешения и не переставая говорить, сел в кресло, а Марина примостилась на диване. Ей ужасно захотелось спать, и добрый незнакомец увидел это.

— Ложитесь, устраивайтесь поудобнее и постарайтесь уснуть, — до чего же мягкий и обволакивающий у него голос!

Она выполнила все его указания.

— Вам комфортно? Ничего не беспокоит? — что может беспокоить, если ты словно проваливаешься в пуховую перину и тебя несет по волнам неизъяснимого наслаждения?

Марина кивнула, а он продолжал говорить, работая с подсознанием девушки. Бывшая путана еще ни разу в жизни не спала так сладко и безмятежно, не слыша, как вышел незнакомец, оставив ее в квартире одну.

Собеседник Верочки оказался не только красивым, но и очень умным молодым человеком. После изумительного обеда они еще долго гуляли по набережной и говорили, говорили, говорили… Девушка не заметила, как летели минуты и часы, как на землю спустились сумерки. Олег проводил ее до самого дома, не желая расставаться с новой знакомой, которой и самой этого не хотелось. Они сели на скамеечку под раскидистым платаном. Многократно выходившая на балкон Вера-старшая, начиная волноваться за долго отсутствующую дочь, не заметила их в темноте. Несколько раз Вера-младшая вспоминала о родителях, но до чего же хорош был ее сегодняшний собеседник! Наконец, поглядывая на часы, он сам решил откланяться.

— Заговорил я вас, Верочка — Олег встал и галантно поцеловал ей руку. — Ничего из запланированного на сегодня не сделал. Может быть, это любовь?

Девушка покраснела.

— Я, наверное, сошел с ума, — продолжал молодой человек. — Никто мне не нравился так, как вы. Если я вас больше не увижу…

Ах, как она ждала эту фразу! Теперь все отошло на второй план. Однако, помня, как должна вести себя порядочная девушка, Вера тоже встала и дотронулась до его руки.

— Сейчас мне пора, — проговорила она. — Но мы обязательно встретимся. Запишите мои телефоны.

Только сейчас Колеман-младшая вспомнила об отключенном мобильнике.

Они сидели в кабинете Кунцевича.

— На этой кассете все, что вы хотели знать, — Колеман передал пакет Кунцевичу. — Я выполнил ваши требования.

— Просьбу, — поправил его юрист.

Михаил стоял на своем:

— Требования. Теперь выполняйте мои. Во-первых, отпустите дочь.

— Вы меня плохо слушали — Лев Абрамович опять превратился в блестящего галантного юриста. — Нам не нужна была ваша дочь. Я уверен, сегодня девочка просто решила погулять подольше. Звоните, сейчас она наверняка дома.

Держа трубку в дрожащей руке, врач набрал номер:

— Вера дома?

— Дома, дома, — успокоила его жена. — С молодым человеком гуляла, бессовестная. Телефон отключила, чтобы мы не беспокоили. Я ее уже отругала. Кстати, документы твои она не видела.

— Мне они уже не нужны. — Психиатр повесил трубку и повторил: — Не нужны.

— Вот видите? — Адвокат нагло улыбался ему в лицо. — Я же говорил: первая просьба не ко мне. Давайте вторую.

— Что? — не понял Колеман.

— Вы сказали «во-первых». Надо полагать, скажете и «во-вторых», — пояснил Кунцевич.

— Во-вторых? — доктор продолжал думать о своем. — Ах, да. Отпустите Марину. Вы обещали.

— Непременно, — кивнул правая рука Полоцкого. — Чтобы вы не сомневались в моей честности, позвоните завтра по этому телефону. Это мобильный Марины. Сейчас она крепко спит, и мы сочли нецелесообразным ее будить. Завтра, после серьезного разговора, ее отпустят на все четыре стороны. Завтра. Впрочем, сами увидите. — Он встал, давая понять: разговор окончен. — Спасибо, дорогой Михаил Аронович, и до свидания.