— Ну а если еще не успели? — прищурился Феодорис, внимательно разглядывая лицо куницы, — если мы его только сегодня поймали?

Чародей внезапно поднялся со стула и направился к двери, обитой железом, чередующимся с серебряными защитными рунами, это Веся лишь позже разглядела. Поднялся по ступеням, дёрнул кольцо.

Дверь открылась, и магистр что-то тихо сказал стражу.

А всего через минуту оттуда вытолкнули человека в простых штанах и рубахе, и княжна сразу узнала одарённого, которого видела в иллюзии чародеев.

— Петиз, — жестко объявил ему магистр, — вас тут двое, одарённых, нарушивших закон об использовании запретных заклятий. Но отпустим мы только одного, и решать это вам.

А затем чародей шагнул в дверцу, и она за ним захлопнулась, оставив недоверчиво вертящего головой мужчину наедине с Весей. Ну, это он так считал, будто наедине, очень скоро поняла княжна, потому как мужчина сразу приободрился и по-звериному подтянулся, совсем как Рыж перед охотой.

Проверяют, с досадой сжала губы куница, хотят посмотреть, как она использует свой второй дар. Потому и собрались такой толпой, а вон и Феодорис на галерею проскользнул и тоже за занавесью стоит, не подозревая, что его свет Веся теперь от всех остальных запросто отличает.

А Петиз осторожно обходил девушку по кругу, пристально рассматривая и явно намереваясь сражаться с ней всерьез. Глядя на преступника, подбиравшегося к ней все ближе, девушка больше не сомневалась, как примитивно он понял слова магистра.

Ой, дурак, даже не попытался договориться, тайком вздохнула княжна и направила целительную силу на усиление своего тела. Хотя и без того понемногу поддерживала себя все эти дни, не желая ослабеть настолько, чтобы начало мутиться сознание, а теперь ещё прибавила силы рукам и укрепила мышцы, защищавшие все уязвимые места.

Первым делом этот Петиз, разумеется, попытается испытать на ней свой дар, а если не получится, решит одолеть руками. И хотя Веся не намерена ждать, пока он наставит ей синяков, и у неё приготовлено на такой случай достаточно сюрпризов, но полностью раскрыть свои намерения она ему все же даст.

— Подчинись мне душой и сердцем, умом и телом… — торопливо забормотал одаренный и бросил в сторону Веси нечто невидимое.

Княжна едва не прозевала этот момент, приготовившись увидеть знакомое по иллюзии багровое свечение, но вовремя спохватилась и резко выставила перед собой руку с матушкиным браслетом. Вспыхнуло и погасло на нем багровое зарево, стирая с лица Петиза злорадную усмешку и рисуя на нём жестокое отчаяние.

Вот теперь целительница очень отчётливо поняла, почему из всех, кто преступил закон и использовал запретные заклятья, чародеи выбрали именно этого человека. Им не было его жаль, ведь он не считал себя виноватым и не раскаялся. Не мучился по ночам и не жалел привороженную девушку, а продолжал спокойно спать и есть, считая себя вправе наказывать своих недругов самыми жестокими и изощренными способами.

И ей тоже не было его жаль, однако и наказывать кого-либо Веся себя вправе не считала.

Слишком долго и упорно они с Кастиной разбирали до мельчайших подробностей все случаи, когда Веся обрушила, хотя и неосознанно, свой проклятый дар на обидевших ее людей. А осознав величину и мощь своих возможностей, девушка вместе с наставницей вывела для себя главное правило — ни в коем случае нельзя давать воли своему гневу до тех пор, пока это не останется последним средством для спасения жизни. Своей или тех, кому она желает помочь по долгу совести и зову души. И Веся намертво затвердила это правило, истово желая оставаться лишь спасительницей, но ни в коем случае не судьей или палачом.

С тех пор наравне с целительством она упорно училась двум вещам: сдерживать свою вспыльчивость и давать ей выход в небольших шалостях и шутках, но не позволять себе применения страшной способности по пустякам. А еще осваивала надёжные способы защиты от таких негодяев, как сгоревший бродяга, и ветреных шутников, подобных ястребу. В Этросии достаточно князей и воевод, имеющих право судить и наказывать таких преступников согласно справедливости и законам.

И потому, когда разъяренный Петиз прыгнул к ней и грубо схватил за руку, куница не ударила его и не стала обрушивать на негодяя силу проклятья. Всего лишь позволила капле своей силы перетечь в его тело и скользнуть туда, где она загодя заготовила для врагов самый неприятный и главное, мгновенный, сюрприз.

Преступник дёрнулся и громко застонал, отпустил руку девушки и схватился сначала за живот, а потом и за штаны. А Весеника спокойно встала со стула и негромко, но веско объявила, глядя на галерею, точно в то место где сиял за занавесью золотистый силуэт верховного чародея:

— Я целительница, Феодорис! И никогда не буду вашим палачом!

И решительно направилась к выходу, гадая, принесут ей теперь суп или нет.

В первые секунды девушка шла настороженно, прислушиваясь к происходящему в башне, но там слышались лишь стоны преступника, но когда шагнула за незапертую входную дверь, окончательно убедилась: ни догонять, ни останавливать её никто не собирается.

Свою комнату Веся нашла не сразу, сначала, выйдя из длинного тоннеля и поднявшись по лестнице, свернула в другую сторону, но тотчас поняла свою ошибку. Тут было холодновато и пустынно, словно эта часть дома нежилая, и, обдумав это открытие, куница честно признала, что могло быть и так. Если воины знают о планах степняков, то и чародеи не могут о них не ведать. И значит, тоже направили туда часть своих учеников.

Как ни обижалась сейчас куница на хозяев Цитадели, но несправедливой она никогда не была, не собиралась кривить душой и теперь. Чародеи очень помогали отрядам в борьбе против хингаев, хотя вперёд никогда не лезли. Лечили раненых, усиливали оружие и стрелы, заговаривали еду, чтобы не портилась, и делали многое другое, без чего победить врагов было бы намного тяжелее.

В Весиной комнате за время ее отсутствия кто-то побывал, княжна поняла это, едва переступив порог.

Возле очага появилась пахнущая смолой поленница аккуратных чурбачков, пол сиял чистотой, кровать была заправлена новым одеялом, и под ним княжна обнаружила свежие полотна. Однако глаза девушки так и тянулись к накрытому вышитой скатертью столу, на котором было расставлено несколько чашечек и тарелочек с едой.

И неважно, что овощи и мясо в супе были тщательно протерты и измельчены, а кашка еще не удостоилась знакомства с маслом, зато тонких сухариков было целых три, и к супу прилагался бокал густого смородинового киселя, украшенного крохотной лужицей сливок.

Веся немедленно устремилась помыть руки после знакомства с негодяем и в умывальне тоже обнаружила следы уборки. Кроме того, появились мисочки с мылом и душистой солью и стопка свежих больших полотен для вытирания. А заглянув попутно в шкаф, Веся увидела аккуратно разложенные стопки новехоньких сорочек, нижних юбок, панталон и лифов.

И это сразу испортило княжне настроение, стало быть, выпускать отсюда её никто не собирается. Однако не смогло уменьшить аппетит, и вскоре она сидела за столом, уговаривая саму себя не торопиться и не глотать еду как оголодавший зверёныш, запертый в клетке жадного торговца дикими животными.