– Нет, не сидит, – сказал Уэйд.

– С чего это ты так уверен?

– Просто чувствую. Знаю.

– Знаешь?

– Да.

Клод опять снял кепку. Помолчал, уставившись Уэйду куда-то в лоб.

– Вот что меня еще интересует. Вы, голубки, не… Ну, не поцапались часом?

– Нет.

– Ссоры, значит, не было?

– Конечно, не было.

Старик нахмурился.

– Да мало ли что бывает. На нас с Рут частенько вот находит. Я ей слово, она мне десять, и вот уже через кухню чуть не ручные гранаты летят. Случается.

– Только не у нас, – сказал Уэйд. – Просто утром сегодня просыпаюсь – а Кэти нет.

– И все?

– Все.

– Ну и прекрасно. Что и требовалось доказать. – Старик откинулся на спинку стула. В его глазах стоял какой-то не оформившийся еще вопрос. Он задумчиво рассматривал пустые цветочные горшки на кухонном столике.

– Нет, так и говорить не о чем, – произнес он наконец. – На твоем месте, сенатор, я бы набрался терпения, подождал, что Рут в зубах принесет.

– Давай раз и навсегда сенатора побоку.

– Да это я так, не обижайся.

– Просто я не сенатор, вот и все.

Клод усмехнулся.

– Да, здорово по тебе проехались. Три к одному – так примерно?

– Около того.

– Беда прямо. Демократам, им поди угоди. Да что далеко ходить – я и сам такой, миннесотская косточка, дээфэровец еще из тех. Хьюберт, Орвилл, Флойд Олсои – эта команда, толстокожие, твердожопые фермеры-кукурузники. От сохи, так сказать. Говори, что думаешь, делай, что говоришь. Политиканства на дух не переношу.

Старик помолчал, опять наполнил свой стакан.

– Так или иначе, – проговорил он, – не скажу, что за тебя голосовал.

– Мало кто это скажет, – пожал плечами Уэйд.

– Личных причин тут нету.

– Само собой. Так всегда и бывает.

Клод с интересом посмотрел на него искоса.

– С другой стороны, я не говорю, что не голосовал. Может, голосовал, может, нет. Но что меня удивляет – никак в толк не возьму, – почему ты ко мне не обратился за помощью? В смысле денег. А ведь мог бы.

– И тогда бы что?

– А не знаю что. Говорят, у меня слабость на безнадежные предприятия. – Поколебавшись, старик продолжал; – Правду сказать, у тебя ни на вот столько не было шансов после этой бочки дерьма в газетах. Но все равно доллар-другой я бы подкинул.

– И на этом спасибо.

– Грязно, грязно сработали. Выставили тебя… Ладно, вижу, ты не слишком расположен про это говорить.

– Да, не слишком.

Старик кивнул. Посмотрел на часы, поднялся.

– Да сиди, сиди, еще раз попробую Рут звякнуть.

В голове Уэйда пульсировала боль. Опять это невесомое, проваливающееся чувство, как при морской болезни; он не мог отогнать наплывавшие отвратительные картины. Вокруг на поверхность выталкивало всякую дрянь. Водоросли, духов, обломки костей.

Он слышал, как Клод набирает номер. Тихо поговорив несколько минут, старик вздохнул и повесил трубку.

– Пока по нулям. Будет пытаться дальше, она много куда еще не звонила.

– В полицию надо, – сказал Уэйд.

– Может быть, и в полицию.

– Почему «может быть»? Пропал человек, надо наконец что-то делать. Прямо сейчас.

Старик засунул руки в задние карманы. Рассеянно, слегка хмурясь, он глядел на цветочные горшки, стоящие один в другом около раковины.

– Я объяснил уже раз: Винни – это тебе не Коджак.[13]Все, что он может сделать, – позвонить шерифу в Бодетт. А тот отправит несколько лодок, один-два самолета.

– Уже кое-что, – сказал Уэйд. – Для начала.

– Конечно.

– Так давай действовать.

Клод все смотрел на пустые горшки. Постоял молча, потом подошел к раковине.

– А вот с цветами этими, сынок Что, к чертям, случилось?

– Ничего, – сказал Уэйд. – Так, одно происшествие.

– Не понял?

– Клод, мы теряем время.

На лбу у старика забилась жилка. Он взял один из горшков, повертел в руках.

– Происшествие, – повторил он. – Какое-то происшествие.

Чудо, как было сказано, есть результат действия неизвестных нам причин. Когда эти причины становятся известны, чудо уступает место законам природы. Это относится и к работе иллюзиониста, искусно скрывающего причины явления с тем, чтобы результат приписывали «чуду», а не естеству. Все мы в той или иной степени недолюбливаем законы природы. Мы предпочли бы, чтобы события происходили более непосредственно и по нашему собственному хотению, как это представляли себе первобытные люди.

Роберт Парриш «Руководство для иллюзиониста»

По-моему, он действительно считал себя Кудесником, а из Кэти сделал главную зрительницу. Не понимаю, как она это терпела. Может быть, надеялась, что он и вправду сотворит какое-нибудь чудо – в смысле, с ней, с ее жизнью. Сестра, мне кажется, сама иногда считала его настоящим Кудесником.

Патриция С.Туд

Зритель получает дополнительное наслаждение, покорно подчиняясь всесильной и таинственной стихии, безраздельно отдавая себя вздымающимся волнам восторга, отбрасывая доводы логики и рассудка.

Бернард Мейер Гудини. «Разум в цепях»

Чародей он был. В буквальном смысле. Уж так тебя очарует, на хер, что и двинуться не можешь

ЭнтониЛ. (Тони) Карбо

Очень милый, вежливый человек, если хотите знать мое мнение.

Рут Расмуссен

Кэти знала , что у него есть эти секреты – то, о чем он никогда не рассказывал. Она знала, что он за ней шпионит. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что ей самой нужно было в этом участвовать. В тошнотворном представлении, которое он устроил.

Бетани Ки, помощница секретаря приемной комиссии, университет штата Миннесота

…и ты будешь лить слезы в укромных углах и клясться себе, что хоть его лучшие друзья и погибли во Вьетнаме у него на глазах, хоть начальство и наплевало на его заслуги, но ты – ты никогда его не покинешь Ты нужна ему. Говорит он тебе так или нет, ведет он себя так или нет, ты нужна ему.