На другом столе стояло блюдо с айвой, недавно принесенной из сада. Спелые плоды золотисто поблескивали, оживляя блеклый утренний свет. Взяв один, я положила его на ладонь. Она была видна всем.

Десятки крохотных иголочек впились в кожу ладони. Я сосредоточилась на айве. Шершавая кожура не мешала мне видеть сочную мякоть внутри, словно айва была стеклянной. Я прикрыла глаза. Ведьмин глаз тут же открылся и начал поиск сведений. Понимание невидимым ручейком изливалось из центра моего лба, стекало по руке и выходило через кончики пальцев. Оно превращалось в подобие корневой системы, опутывая собою плод.

Одну за другой я узнавала тайны этой айвы. Внутри жил червяк, неспешно прогрызавший себе путь сквозь сочную мякоть. Я почувствовала силу, запертую внутри плода. Язык стал теплым, и его тоже начало покалывать. Я почувствовала вкус солнца. Кожа между бровями подрагивала от удовольствия. Я пила свет невидимого солнца. «Как много силы, – думала я. – Жизнь. Смерть». Я почти забыла об окружающих. Для меня не существовало ничего, кроме безграничной способности к познанию того, что лежало на ладони.

Солнце отозвалось на молчаливое приглашение и покинуло айву, войдя в мои пальцы. Я инстинктивно воспротивилась надвигающейся волне солнечного света, попытавшись удержать ее внутри плода, но айва побурела и сморщилась.

Возглас вдовы Битон нарушил мою сосредоточенность. Я вздрогнула, выронив бесформенный плод. Айва бурым пятном распласталась на сверкающих половицах. Подняв глаза, я увидела, как Генри снова крестится. Его лицо было полно ужаса, рука двигалась медленно, как у заводной куклы. Том и Уолтер внимательно смотрели на мои пальцы, обвитые солнечными нитями. Нити безуспешно пытались вернуться в поверженную айву и возродить ее к жизни. Руки Мэтью обхватили мои, закрыв наглядные доказательства моей необузданной магии. С моих пальцев и сейчас сыпались искры. Я пыталась высвободить руки, боясь обжечь Мэтью. Он покачал головой, по-прежнему крепко держа мои пальцы и пытаясь тем самым показать, что он достаточно силен и может поглотить любую магию, направленную на него. Мне оставалось лишь покориться.

– Опыты закончены. На сегодня хватит, – сказал Мэтью, делая упор на последнем слове.

– Представляешь, Мэтью, я ощущаю вкус солнечного света! – В моем голосе слышалась не радость, а откровенная паника. – Я способна видеть время, таящееся по углам.

– Эта женщина околдовала варга. Тут явно приложил руку дьявол, – прошипела вдова Битон.

Она опасливо пятилась назад, расставив пальцы. Этим нехитрым жестом старуха отвращала от себя опасность.

– В Вудстоке нет никакого дьявола, – твердо повторил Том.

– У вас тут собраны книги, полные странных знаков и магических призывов, – заявила вдова Битон, указав на «Начала геометрии» Евклида.

Как хорошо, что она не слышала Кита, читающего вслух из «Доктора Фауста»!

– Это математика, а не магия, – пытался возражать Том.

– Называйте, как вам заблагорассудится, но я видела правду. Вы такие же, как они. Вы позвали меня сюда, чтобы втянуть в свои темные замыслы.

– Как кто? – сурово спросил Мэтью.

– Ученые из университета. Своими вопросами они чуть не свели с ума двух ведьм из Данс-Тью. Знания им подавай! А у самих – ни капли уважения к ведьмам. В Фарингдоне только-только начал складываться шабаш. Но стоило ведьмам привлечь к себе внимание ученых вроде вас, они разбежались кто куда.

Шабаш означал безопасность, защиту, общение с подобными себе. Вне шабаша ведьма куда беззащитнее перед завистью и страхом соседей.

– Никто не пытается выжить тебя из Вудстока.

Я всего лишь хотела успокоить старуху, но стоило мне сделать шаг в ее направлении, как она попятилась назад.

– В вашем доме гнездится зло. Вся деревня об этом знает. Вчера мистер Дэнфорт читал проповедь про то, как опасно позволять злу пускать корни.

– Я одна. Я такая же ведьма, как ты, и мне не от кого ждать помощи, – сказала я, пытаясь расположить к себе старуху. – Прояви ко мне сочувствие, пока остальные не узнали, что я из себя представляю.

– Нет, ты не такая, как я, и бед на свою голову мне не надо. Когда деревня возжаждет крови, никто за меня не вступится. У меня нет варга-защитника. Никто из лордов и придворной знати не подумает встать на защиту моей чести.

– Мэтью… господин Ройдон не допустит, чтобы тебе причинили зло, – сказала я, умоляюще подняв руку.

Вдова Битон посмотрела на меня как на дурочку:

– Варгам нельзя доверять. Ты знаешь, что́ началось бы в деревне, узнай они, кем на самом деле является Мэтью Ройдон?

– Надеюсь, ты умеешь держать язык за зубами? – уже другим тоном спросила я.

– Уж не знаю, из каких земель ты родом, девочка. С чего ты решила, что одна ведьма станет покрывать другую? Мир стал опасным. Никто из нас больше не чувствует себя в безопасности. – Старуха с нескрываемой ненавистью посмотрела на Мэтью. – Ведьмы гибнут тысячами, а трусы в Конгрегации палец о палец не ударят. Почему так происходит, варг?

– Довольно твоих речей, – холодно сказал ей Мэтью. – Франсуаза, будь добра, проводи вдову Битон.

– Я уйду, и с радостью. – Старуха выпрямилась, насколько ей позволяли ревматические кости. – Но попомните мои слова, Мэтью Ройдон. В Вудстоке и окрестностях многие догадываются, что вы хищный зверь, питающийся кровью. А когда они узнают, что вы укрываете у себя ведьму, владеющую темными силами, велик будет гнев Господень на тех, кто обратился против Него.

– Прощай, вдова Битон.

Мэтью демонстративно повернулся к ней спиной, однако вдова Битон была полна решимости оставить последнее слово за собой.

– Берегись, сестра, – уходя, обратилась она ко мне. – Для нынешних времен ты слишком ярко светишь.

Глаза собравшихся повернулись ко мне. Я невольно поежилась от такого внимания.

– Объяснитесь, – предложил мне Уолтер.

– Диана не обязана объясняться перед тобой, – огрызнулся Мэтью.

Уолтер молча поднял руку, показывая, что не настаивает.

– Что случилось? – уже сдержаннее спросил Мэтью.

Он тоже ждал моих объяснений. Он имел на них право.

– Случилось именно то, что я предсказывала. Мы изрядно напугали вдову Битон. Теперь она сделает все, только бы держаться от меня подальше.

– Я рассчитывал на ее сговорчивость. Видно, забыла все хорошее, что видела от меня. А хорошего было немало, – пробормотал Мэтью.

– Почему ты ей не сказал, кем я тебе довожусь? – тихо спросила я.

– А почему ты не сообщила мне, какие чудеса умеешь творить с обыкновенными фруктами? – вопросом на вопрос ответил Мэтью, беря меня за локоть. – Мне нужно переговорить с женой наедине, – объявил он друзьям, уводя меня из зала.