в 1759 году русский фельдмаршал П. С. Салтыков рассматривал Приодерскую равнину после того, как наголову разбил здесь прусскую армию Фридриха II.

8-й мехкорпус 1-й гвардейской танковой армии ведет бои восточнее Франкфурта-на-Одере. Подходят части 8-й гвардейской армии В. И. Чуйкова. Захвачен плацдарм на западном берегу Одера. Советские войска на дальних подступах к Берлину. Остается всего ничего: каких-то 80—100 километров. Но наступать прямо на Берлин все-таки нельзя. Коммуникации наших войск растянуты больше чем на полтысячи километров, железнодорожные мосты через Вислу выведены из строя, запасы истощены, боевая техника и вооружение требуют восстановления и пополнения. Да еще «Померанский балкон»: крупная группа армий противника под кодовым названием «Висла» удерживает Померанскую провинцию и угрожает правому флангу 1-го Белорусского фронта. Верховное Главнокомандование решает повернуть его правое крыло на восток в помощь действовавшему здесь 2-му Белорусскому фронту маршала К. К. Рокоссовского.

Наступление на Берлин, которого с таким нетерпением ждали все, задерживается.

— А может быть, стоило, несмотря ни на что, идти на риск? Ведь все так ждали победу! — спрашиваю Амазаспа Хачатуровича. — В конце концов, любая военная операция связана с риском, а риск — дело благородное.

— Риск, говоришь? — чуть прищуривается маршал. — Смотря кому и чем рисковать. Своей жизнью — рискуй, хотя на это тоже не всегда право имеешь. Я вот однажды рискнул…

И он с плохо скрываемой иронией по отношению к самому себе вспоминает, как в конце сорок первого, поздним вечером вызван был в штаб дивизии по каким-то, видимо, не очень срочным вопросам. И так рассказывает, что не могу не привести здесь этот его рассказ, который тогда записал слово в слово:

— На дворе тьма, идет колючий мелкий снег, дороги замело. И за каким чертом надо мне в такую погоду мчаться в штаб, да еще по вопросам какого-нибудь фуражного снабжения! Кляну тыловиков последними словами.

Путь был долог, коня и то загнал. Приезжаю, вхожу по темной каменной лестнице в станционное строение, где размещалось тыловое управление. Тьма кромешная, двигаюсь по коридору ощупью. Наконец вижу щелочку, из которой выбивается тоненький лучик света. Приоткрыл я эту дверь и вижу такую картину: четверо сидят за столом. Светит им керосиновая лампочка, в железной печурке дрова потрескивают по-домашнему. И все четверо… сражаются себе в «козла».

Ну, проняло тут меня. Распахнул дверь, влетел — весь в снегу, из-под подшлемника только глаза видны. Кричу, подделываясь под немца: «Хенде хох!» В руке плетка кавалерийская — замахнулся ею…

Теперь понимаю: хоть кто на их месте испугался бы в тот момент! Бывали случаи, когда в поисках теплых мест отдельные группы немцев врывались в населенные пункты, где расквартировывались наши части. Мое счастье, что никто из «плененных» мной не выхватил пистолета и не укокошил незваного пришельца еще до того, как я подшлемник сдернул с себя.

— Так вот! — смеется маршал. — Тоже ведь — рисковал. Молодой тогда был. Хотя это и не оправдание, конечно… Без риска на войне нельзя. Только разумным должен быть риск. Не просто, как это случилось с «зеленым» майором по фамилии Бабаджанян… Обоснованный риск — вот это другое дело. Тем более когда речь идет о таких грандиозных вещах, как решение задачи по овладению Берлином. Шутка ли — после этого должна была последовать капитуляция Германии! Тут рисковать — слишком было бы опрометчиво. Это очень убедительно Георгий Константинович Жуков показал в своей книге…

И он с явным удовольствием снова раскрывает книгу выдающегося полководца, у которого учился еще на полях великих битв, а сейчас скрупулезно штудирует его труды…

БУТЫЛКА МОРСКОЙ ВОДЫ

Риск — дело благородное. Но риск не исключает и неудачи. С «Померанским балконом», нависавшим над правым крылом 1-го Белорусского фронта, надо было срочно что-то делать. Здесь складывалась тревожная обстановка. Это впоследствии в своей послевоенной книге подтвердил и Гудериан: «Немецкое командование намеревалось нанести мощный контрудар силами группы армий «Висла» с молниеносной быстротой, пока русские не подтянут к фронту крупные силы или пока они не разгадали наших намерений».

Советскому командованию стало ясно: необходимо провести наступление на восточно-померанскую группировку противника, чтоб обеспечить надежность флангов войск, которым предстояло наступать на Берлин.

Фашистская Германия обречена. Это ясно всем, очевидно и самому вермахту. Но Гитлер продолжает бессмысленное сопротивление. Впрочем, его гарнизоны сдаются без боя на западе нашим союзникам, но оказывают остервенелое сопротивление советским войскам. В том числе в Восточной Померании. Вот и приходится 1-й танковой армии наступать на север, к Балтийскому морю.

Почему же так безрассудно сопротивлялся противник?

— Ты библию хорошо знаешь? — задает мне А. X. Бабаджанян неожиданный вопрос. — И не ожидая ответа — Значит, был такой Самсон. Когда его, ослепленного, враги привели на посмеяние из тюрьмы в громадный дворец, он, чтобы отомстить своим недругам, которых здесь собралось великое множество, уперся руками в столбы, на которых держался весь дворец, и обрушился дом на владельцев, на всех, кто в нем был, и все погибли. Все, заметь. Так?

— Так.

— А теперь скажи, какое решение приняла Ялтинская конференция?

— Для Германии — безоговорочная капитуляция.

— Так. А вот наш бывший союзник, английский генерал Фуллер, называет это требование Ялтинской конференции — и как только язык поворачивается! — «идиотским лозунгом». И смотри, что пишет: «Гитлеру, подобно Самсону, оставалось обрушить все здание Центральной Европы на себя, на свой народ и на своих врагов». Каково, а? Хороши библейские ассоциации с Гитлером! И кто это себе позволяет — бывший союзник. Зачем? Пытается обелить злодея, найти оправдание его последнему злодеянию. Зачем Фуллеру это? Очень просто… Вот. Сам признается: «Политически Восточная Европа уже была потеряна для демократии…» Для черчиллевской демократии… — добавляет Бабаджанян. — И гитлеровское злодеяние напоследок продолжается.

Наступлению наших войск в Померании противопоставляются десятки немецких дивизий, бригад, отдельных групп. Во главе вражеской группировки войск — сам рейхсфюрер СС Гиммлер. И не беда, что впоследствии, оценивая его деятельность в Восточной Померании, Гудериан обзовет Гиммлера «профаном», пока фашистский фанатик организует бешеное сопротивление наступающим советским войскам.

Но наступление советских войск начинается. По всему фронту двинулись войска 3-й ударной и 61-й армий. На прорыв вражеской обороны устремились танки. Движутся вперед передовые отряды 11-го гвардейского танкового корпуса, вслед за ними — главные силы соединения. Особенно трудно 44-й бригаде Гусаковского: на каждом шагу завалы, минные поля. По бездорожью наступают и 40-я бригада М. А. Смирнова и 45-я — Н. В. Моргунова: лесные тропы, узенькие межозерные проходы завалены срубленными деревьями, в них упрятаны противотанковые мины — противник тщательно организовал свою оборону. Но как ни надеялся враг, что здесь сама природа поможет ему задержать наступление советских войск, надежды его не