– А в каком ты классе? В «А», в «Б» или в каком? – уточняю я у подруги, чтобы наверняка учиться с ней вместе.

Маринка смотрит на меня из-за заиндевелого шарфа и, кажется, не понимает вопроса.

– Здесь, внуч, классы без букв. Один первый, один второй, а шестого и вовсе нет, – объясняет дедушка.

– Как это? – смеюсь я, – Так ведь не бывает, чтобы не было целого класса.

– Ну почему же не бывает? Нет в селе детей такого возраста.

– Уже есть, – робко вставляет Маринка, – Игорь. Он в Плоту переехал из Авдеевки, теперь один в классе учится, точнее в коридоре – Маринка хихикает.

– Вот невезуха, – соображаю я, – и списать не у кого, и каждый день к доске выходить приходится.

Дедушка смотрит на меня укоряющее. Я понимаю, что зря сказала про списывание.

– А в третьем классе, сколько человек? – спрашиваю я у Маринки, чтобы отвлечь дедушку.

– У нас класс самый большой, – с гордостью говорит подруга, – одиннадцать человек. Пять мальчиков и шесть девочек.

– Семь девочек, – уточняю я, одновременно демонстрируя дедушке свои математические способности, – Теперь будет семь девочек, а всего двенадцать человек.

Дедушка не оценил моё сложение. Правильно, складывать однозначные цифры в уме умеют даже первоклассники. А я, честно говоря, в математике как-то не очень. Зато я рисую лучше всех, и почерк у меня красивый.

За зелёным забором в окружении голых яблонь расположилась школа. Вернее школы. Здесь их две. «Большая» – для старшеклассников, и «маленькая» – начальная. Маленькая школа – точная копия Большой, такая же деревянная, покрашенная зелёной краской, только ниже и короче. Смотрит двустворчатыми окошками, как дочка своей мамы. Рядом с крыльцом памятник Лёне Джусу. Он жил в нашем селе, недалеко от магазина, бабушка знала Лёню лично. Он погиб на войне, закрыв собой своего командира.

Эта история меня очень трогает, но сейчас я напускаю на себя равнодушие, и захожу в школьный коридор. Маринка косится на меня, пытаясь сдержать улыбку. Она гордится, что учится здесь, и сейчас на правах хозяйки, будет знакомить меня с достопримечательностями и с классом. Она уверена, что мне здесь понравится. Здесь не может не нравится. По правую сторону две двери. Всего три класса. Один проходной. В конце коридора стоит самая настоящая грубка. Крючки для одежды прямо возле кабинетов. Сменная обувь кучкой свалена в углу.

От удивления я открываю рот. Я не верю своим глазам, это не школа – это уютный добрый домик.

– Раздевайся, – командует Маринка, пытаясь стащить с меня шубу. Дедушка скрылся в кабинете, видимо разговаривает с учительницей. Из-за первой двери выглядывают два мальчика. У одного из них большие красные уши, а второй – очень даже красивый: высокий и темноволосый.

– Подожди, – я почему-то начинаю стесняться, – Может, меня ещё не примут.

– Ну как хочешь, – говорит Маринка и пронзительно взвизгивает. Лопоухий мальчик, шкодливо улыбаясь, ткнул ей в спину огромным, видимо учительским, транспортиром.

Маринка кидается на него с кулаками, не прекращая визжать и смеяться.

– Королёва отстань, Батя, помоги, – тоже смеясь, кричит он, защищаясь транспортиром.

Красивый мальчик, по кличке «Батя» подбегает к Маринке, и просто машет руками, видимо не зная, как именно спасать товарища.

Я чувствую, что этот спектакль для меня. Мальчишки хотят привлечь внимание, а Маринка – показать себя знаменитостью маленькой школы. Ещё на каникулах, она рассказывала мне, что все мальчики класса в неё влюблены. Мне непонятна такая фраза. Влюбляются женихи и невесты. А мальчишки вообще презирают девочек. Они даже не общаются с нами. Ну, по крайней мере, у нас в городе. А здесь, и в правду, всё совсем по-другому. Кажется, им всем троих очень нравится бороться на транспортирах. И клички у них здесь странные, и совсем не обидные. Даже наоборот.

«Почему так мало учеников? Где все остальные?» – думаю я, и тут же слышу топот и шум на крыльце. За окном, гудя, разворачивается белый с синими полосами автобус.

– Плотавцев привезли, – объясняет Маринка, отвлекаясь от мальчишек.

Я не знаю кто такие «плотавцы». Но, похоже, это и есть ученики школы. Они влетают в коридор, давясь в дверях, занося с собой холод и ветер, топоча ногами и отряхивая шапки от снега.

Я прижимаюсь к стенке. Мне жарко в шубе, но я не раздеваюсь. В одежде я чувствую себя более защищённой.

Плотавцы, между тем, в три слоя развешивают на крючках свои тёплые вещи. Чьи-то варежки упали на заляпанный подтаявшим снегом пол, по ним топчутся ногами. Уличная обувь разбросана по всему коридору.

– Это новенькая, – улавливаю я сквозь гул разных голосов, – В третий класс пришла.

Возле меня снова возникает Маринка.

– Раздевайся, – тянет она меня за рукав шубы, – Сейчас уже звонок будет.

Рядом с ней стоит худенькая девочка с маленьким глупым личиком, как у куклы.

– Да, меня может ещё не примут, – громко повторяю я для кукольной девочки и для остальных, собравшихся вокруг меня. Надо же мне как-то объяснить им тот факт, что стою здесь в углу одетая.

– Примут, – медленно тянет девочка-кукла, и, не мигая, разглядывает меня.

Я и сама знаю, что примут. Но как-то страшно раздеваться и идти в новый класс. И куда я дену свою шубу – все крючки завешаны так, что их даже не видно.

– Ну, всё внуч, – дедушка выходит из кабинета, надевая рукавицы, – Я пошёл, обратно сама дойдёшь?

– Дойдёт, – обещает Маринка, – Я её доведу.

Чего меня вести – дорогу от школы до дома я помню до каждого деревца. Не такое уж у нас большое село.

Я наконец-то раздеваюсь и захожу в класс.

– А вот и наша новенькая девочка, – улыбается мне красивая молодая учительница. Сразу видно – очень добрая.

Класс здесь просторный, как в городской школе. Парты стоят в три ряда по четыре штуки. Все одиннадцать человек сидят по одному. Вот это да! И одна парта впереди свободна, как раз для меня. Я не очень люблю сидеть впереди, но ничего. Здесь так здорово, что можно потерпеть и первую парту.

– Садись пока здесь, – говорит Антонина Митрофановна, а потом я всех пересажу немного по-другому.

В классе начинается гул.

– Ну, Атытрофанна, – шумят мои новые одноклассники, – Ну, нам так удобно.

– Тихо, тихо, – улыбается учительница, – Всё равно ведь будет по-моему. А если хочешь, – обращается она ко мне, – Садись пока с Мариной.

Конечно, хочу. Какая удивительно добрая здесь учительница. Интересно, откуда она знает, что мы с Маринкой подруги? Хотя, конечно, я забыла, – это же деревня.

Посреди урока у нас физкультминутка:

«Мы писали, мы писали, наши пальчики устали…» В городе мы тоже проводили такую паузу, один раз – первого сентября.