что мне будет так плохо. К счастью, боль быстро вытеснил мой пламенный гнев:

– Я была на сто процентов уверена, что мы уже покончили с этой проблемой и, на самом деле, довольно давно. Я не потерплю, чтобы мне приказывали, что делать.

– Мне очень жаль, но уже ничего не поделать. Это дело полиции. К тебе оно никак не относится, так что опять, я повторяю, не лезь в него. – Его голос был таким же безэмоциональным, холодным и профессиональным. Если бы в его тоне был сарказм или хотя бы снисходительность, возможно, это бы не так сильно ранило меня, но вероятно, я все равно была бы точно так же рассержена.

– Но что вдруг изменилось? Вчера ты хвалил меня за мои способности в расследовании убийств, которые, я не могу не отметить, я раскрываю намного быстрее тех, которые называют это своей работой.

Он нахмурился, но либо не собирался ничего отвечать, либо я слишком быстро продолжила свою речь:

– Так почему же теперь? Почему это дело неприкосновенно?

– И вот опять. Ты ведешь себя так, словно ты имеешь право получать информацию от полиции. Но это не так, Фред. – Кажется, его взгляд стал еще более твердым. – Ты продавщица книг. Твой отец был детективом, не ты. Сконцентрируйся на продаже книг.

Возможно, я видела то, что хотела увидеть, но я была готова поклясться, что он заставлял себя говорить эти вещи. Специально по какой-то причине грубо себя вел. Как птица, которая выталкивает свою пташку из гнезда, чтобы она научилась летать. Или родитель, который отшлепал ребенка за то, что он выбежал на улицу. Чтобы он усвоил урок и не пострадал в будущем.

Но… я не была пташкой, как не была и ребенком.

– Я никогда не нарушала закон и не мешала полиции в расследовании дела. Не помешаю и в этот раз.

– В этот раз? – Он сделал шаг ко мне, остановился, поскольку я резко выпрямилась, и снова отошел. – Неужели я неясно выразился? Тебе нельзя заниматься этим делом. Если ты вмешаешься, будут последствия.

Ватсон зарычал, давая мне понять, что мне не показалось, каким именно тоном говорил Брэнсон.

– Последствия? – В этот момент моя боль превзошла ярость. – Помню, как-то ты сказал моей собаке, что ты никогда не обидишь его мамочку. Никогда.

– Фред… – Впервые за эту встречу он опустил плечи. – Я никогда не обижу тебя. Я имел в виду, естественно, юридические последствия.

Я не была так уверена в этом.

– Тебе следует покинуть мой дом. Сейчас же.

У меня не было никаких сомнений, что то, что промелькнуло за той кирпичной стеной его зеленых глаз, была боль. Такая сильная, что я чуть было не передумала. Но затем она пропала. Он выпрямился.

– Конечно. – Он взялся за дверную ручку, но остановился: – Клянусь тебе, Уинифред Пейдж, ты всегда будешь в безопасности рядом со мной. Но это не личное дело; тебе нельзя этим заниматься. Если ты переступишь черту, я не буду колебаться и сделаю то, что должен.

– Переступить черту. Почему ты… – Я осознала, что вся дрожу. Мои ладони были сжаты в кулаки, да так, что ногти впивались в самое мясо.

Ватсон продолжал рычать, и я вдруг увидела Флотсама и Джетсама в дверном проеме кухни, они были в полной боевой готовности, словно ожидали приказа Ватсона.

Я посмотрела прямо в глаза Брэнсону и сказала своим самым твердым голосом, хотя стараться особо было не надо:

– Кажется, я сказала тебе уйти.

Не сказав больше ни слова, он кивнул и вышел за дверь.

Я громко захлопнула за ним дверь, после чего закрыла ее на засов.

Ватсон заскулил у моих ног, а я опустилась на пол, операясь спиной на дверь, и взяла эту красивую мордочку в свои ладони.

– Все хорошо, мой смелый мальчик. Хороший мальчик.

Он ответил, лизнув меня в щеку.

Спустя секунду я махнула рукой Флотсаму и Джетсаму:

– И вы, парни, молодцы. Идите сюда.

Несмотря на то, что они опять помчались, сбивая друг друга с ног, они не гавкали, а с предупреждающим рычанием Ватсона слегка остыли.

Не знаю, как долго я сидела там, гладила их, успокаивая себя с помощью трех собак. Но, сколько бы минут ни прошло, мою ярость это не успокоило.

Я собралась выяснить, кто напал на Поли и убил Мелоди в рекордно короткий срок. И пусть даже ценой собственной жизни.

Восемь

– Не делайте этого. Стоять. – Я подняла вверх палец, как и собственный голос, заговорив так, словно я снова стала преподавателем.

К моему удивлению, и Флотсам, и Джетсам послушно уселись на кухонном полу, они смотрелись настолько непривычно милыми на фоне моих мятно-зеленых приборов. Кажется, что в душе они всегда были милыми, просто у них был сумасшедший разум.

– Хорошо. – Я старалась не выдать своего удивления, боясь, что в моей уверенности наметится трещина, они тут же потеряют самообладание. – А теперь настоящий тест. Вы остаетесь сидеть на своем месте, пока Ватсон завтракает.

Несмотря на то, что он еще прошлым вечером отлично самостоятельно показал свое превосходство над ними, я хотела укрепить его власть. Это дом Ватсона, в конце концов. И даже несмотря на то, как бы сильно я не хотела позаботиться о малышах Поли, я не собиралась жертвовать Ватсоном. Я не хотела, чтобы он дрожал в углу в течение всего времени их пребывания у нас. Я вспомнила какой-то документальный фильм про львов или волков, в котором говорилось, что главарь стаи всегда ест первым.

Поставив перед Ватсоном его миску, я уже приготовилась, что эти двое бешеных псов тут же помчатся к нему.

Очевидно, решив не искушать судьбу, Ватсон доел всю свою порцию за рекордно быстрое время.

Несмотря на то, что Флотсам и Джетсам жалобно скулили, они удивительно хорошо держались, смотря, как быстро наворачивает свою еду Ватсон. Судя по тому, как они дрожали, такая выдержка далась им непросто.

Когда Ватсон закончил, он посмотрел на них взглядом победителя и поплелся в гостиную.

– Молодцы, ребята. Теперь ваша очередь.

После того, как я поставила перед ними две миски запеченной курицы, они стали неуправляемыми, наружу вылезла их истинная сущность. Фыркая и сопя, они толкались, поглощая свой завтрак. Испугавшись, что я могу лишиться руки, я отошла подальше от них. Учитывая, что они оба успели поесть из миски соседа, и по всему полу разлетались их слюни и крошки, кажется, они съели примерно одинаковое количество еды.

Я оперлась на кухонную стойку, скрестила руки и с уверенностью кивнула, когда