Пожалуйста, прости меня, Жанна. Я уйду один.

Я спросил её, задумавшись по дороге (этот вопрос мучил меня достаточно давно): а почему здесь доминируют голодные женщины? Существует ведь разное порно. С соблазнением бедных невинных девиц, принуждением к сексу фальшивых школьниц, унижением, постановочным изнасилованием, наконец. Куда делись все брутальные самцы, срывающие трусички с трепещущих бёдер перепуганных блондиночек-ангелов? Почему на тротуарах пасутся сплошь озабоченные самки? И тогда я наконец-то познал истину. Оказывается, в мире порно есть ДВА города, точнее – даже две страны. В Секс-Сити и окрестных поселениях (включая далёкие монастыри) почти безраздельно властвуют нимфоманки, а в горной республике Секс-Лэнд – роковые мачо. Государства пребывают в состоянии вечной войны и обвиняют друг друга во всех мыслимых и немыслимых грехах. Случается, и туда, и сюда проникают перебежчики, выступают на телевидении (редкие пятиминутные новости в перерывах между трансляциями порнофильмов) и рассказывают о страшных ужасах, творящихся в сопредельном городе. Одни – о кончине юного студента в очках, затраханного до смерти озверевшими нимфоманками, другие – о невинной школьнице-розочке, подвергшейся чудовищному надругательству взвода солдат, футбольной команды и оркестра одновременно. Люди у экранов ужасаются, ахают, а иногда и откровенно завидуют потерпевшим. Знаете, я временами поражаюсь сходству мира порно с нашим. Да, вам это кажется гротеском, дикой эротической сказкой. Но разве мы не живём так, что нас трахают все, кто только может? И начальство на работе, и правительство, и дикторы в телевизоре? Так, что-то я ударился в ненужную философию.

Стало быть, мы с Жанной шли – и скоро пришли по адресу.

Особый район. Тут в качестве еженощных ритуалов устраиваются оргии, некоторые – полнейший жесткач. В частности – reverse gangbang, это когда на одного мужика двадцать женщин. Думаю, самцы загибаются, поскольку, как я помню по Земле, в каждой серии фигурирует новый мужик. В фаворе квартала самые разнообразные групповухи. Свингеры, балы под масками, моряки, ну и далее, по списку. Знаете, дико опасное место. Туда даже опытные ловеласы Секс-Сити (да, есть и такие, в основном перебежчики из Секс-Лэнда) не суются – кладбище братских могил на окраине района красноречиво расскажет вам о многом. Но, увы, только здесь можно достать нужные нам для возвращения вещи. Ведь где массовое скопление народа, там лучше процветает торговля, менеджеру ли не знать. Оплата, естественно, натурой… Сначала мы зашли в лавчонку при свингерском клубе, выбрали пепел. Прах мужчины, попавшего сюда из «иного мира», заверила нас хозяйка сего мутного магазинчика, продававшая мощи в качестве афродизиака. Меня аж передёрнуло – так вот какая участь ожидает моё тело, если ему предстоит остаться в царстве порно! Я был бы сожжён, разобран на сувениры, и мой пепел втирали бы в… Давайте умолчим куда. Когда я расплачивался с хозяйкой в соседней комнате на бархатной кровати, постучалась голая сестра-близнец, как бы случайно, ну, а тут, извините, не принято отказываться от «амур де труа», это вызовет подозрения. Затем (снова будто невзначай) заглянула кузина, а вот на двоюродной тёте, ненароком вышедшей из душа без полотенца, я сломался: попросился в туалет и трусливо сбежал… Гель, сделанный из загустевших слёз девственниц (в ларьке соседнего переулочка), тоже обошёлся недёшево, владелица артефакта оказалась сторонницей маркиза де Сада: меня щипали до синяков, пять раз сильно ударили плёткой, загнали одну иголку под ноготь и всерьёз пригрозили задушить. Я всё стерпел без стонов – главное, чтоб не заставили трахаться. Ну и, наконец, косточка монахини. Последний артефакт стоил безумно дорого, ведь дикая лесная монахиня – мощный зверь, просто так не дастся. Эти бестии умерщвляют сборщиков бананов, нападая толпой в джунглях и изнуряя сексом до погибели, но сами почти бессмертны. Именно что ПОЧТИ. Я восхищаюсь безымянным героем: человек, залюбивший голодного хищника в рясе до летального исхода, должен быть полубогом с магической потенцией. В награду храбрец получил ценный скелет: разменяв его по косточкам на еду, можно припеваючи жить лет сорок. За высушенную фалангу пальца потребовали reverse gangbang. Этого я и боялся. После оплаты пепла я был не в кондиции, и моё возвращение домой могло бы сорваться, не обладай я навыками менеджера по продажам, умеющего работать с самыми придирчивыми клиентами. Не скрою, начал я вяловато, и клиентки, обвиняя в недобросовестной рекламе, уже угрожали отказаться от моего товара ввиду его несвежести. Однако дальше я организовал процесс замечательно: разделил девиц на пары, в итоге каждая увлеклась подругой, а я в это время самозабвенно сачковал.

Ну, вот и финал.

Артефакты получены, и мне пора на встречу с Жанной. Наше последнее свидание. Если честно, я ощущаю лёгкую грусть. Но что тут поделаешь. Судьба».

…Человек ставит точку. Он поднимается, берёт тетрадь, кладёт в объёмистую сумку, забрасывает её на плечо и выходит из подвала, держа в руке единственный уцелевший огарок свечи. Как обычно, за ним следят по видеокамере – наблюдатель тоже приходит в движение. Он быстро выключает монитор, взволнованно оглядывается. Что-то шепчет. Зрители, как обычно, не видят лица: оно скрыто мраком, камера фиксирует крупным планом лишь раздвинувшиеся в улыбке губы. Нахлобучив на лоб шляпу, человек исчезает за дверью, – камера не оставляет его, снимает со спины. Мы видим, как незнакомец садится в чёрный автомобиль у белого особняка, поворачивает ключ, заводя мотор, – машина срывается с места. Камера перемещается к дому Великой Праматери в болотах квартала любительского порно. Следующие пятнадцать минут зритель слышит лишь кваканье лягушек и начинает недоумевать. Внезапно у порога появляется наблюдатель (видимо, оставил автомобиль где-то во дворах). Он стучит в дверь. Слепая сразу открывает ему. Видно, как она ощупывает рукой его лицо и улыбается. Незнакомца жестом приглашают зайти. Он исчезает в хижине.

Лёгкое затемнение.

Ещё через полтора часа к домику, следуя тем же извилистым переулком, подходят две фигурки – зритель угадывает в них Олега и Жанну. Они также пропадают внутри. Надолго. Зритель начинает засыпать. Неожиданно окна дома вспыхивают ярко-зелёным светом. Сквозь разбитые стёкла вырывается голубое пламя. Слышны крики. Жалобный стон. Грохот и рычание. Следует оглушительный взрыв.

Обрыв плёнки.

(Лима, северный пригород, 21 октября 1931 года)

…Сначала они ехали на автомобиле. Затем пересели на телегу, запряжённую горбатыми коровами, – вчерашний дождь превратил дорогу в болото, колёса тонули в грязи. «Это, выходит, Энрике не меньше двух часов каждый день на работу добирается, – запоздало догадался Михаил, подпрыгивая на ухабах. – И живёт небось хуже собаки. Удивительно, как тут ещё революцию не сделали. У нас вон тоже на балах танцевали, аудиенции у государя, омары «термидор» в трактире Устинова по десять рубликов порция, поездки в Париж, отдых на водах Баден-Бадена. А потом палят усадьбы, «бар на вилы», офицеров бросают живьём в прорубь. Эх!» Ему вновь стало невыносимо грустно. Множество друзей Михаила, приехав в Японию, сначала даже не хотели распаковывать чемоданы: «Скоро большевиков погонят обратно». Ага, он здесь почти десять лет. И, наверное, на всю жизнь. Мартинес обернулся в сторону Энрике. Тёмное лицо индейца не выражало ничего – тот просто смотрел в сумерки, словно мог там что-нибудь увидеть.