– Джессика, я хочу есть.

Глядя снизу вверх, Фредди потянул ее за рукав. Джессика улыбнулась и спросила, что бы он хотел съесть на завтрак. Почему-то она только сейчас заметила, что рот у мальчика в точности как у отца.

Прошла неделя. Хотя у Джессики быстро установились прекрасные отношения с Фредди, ее тревожило, что в отношениях мальчика с отцом не отмечалось никакого прогресса. Да его и не могло быть, потому что Фредди видел отца слишком редко. Несколько раз Грей возвращался позже, чем рассчитывал, но в таких случаях всегда звонил предупредить, что задержится, и попросить Джессику побыть с Фредди. В эти дни она укладывала мальчика спать и читала на ночь сказку.

Джессика чувствовала, что Грея раздражает ее отказ поселиться в доме, но оставалась тверда в своем решении. Достаточно того, что каждое утро, когда Грей, еще без пиджака, торопливо глотал на ходу почти остывший кофе (по-видимому, это был весь его завтрак), она с болезненной остротой ощущала его присутствие и лишний раз убеждалась, что слишком уязвима перед его мужественностью, чтобы поселиться в его доме. Джессика и сама не знала, чем вызвана ее реакция. Она никогда не считала себя слишком чувственной женщиной и не подозревала, что может испытывать такие острые приступы примитивного, чисто физического желания, к тому же Грей не давал ей ни малейшего повода.

В чем дело? – не раз спрашивала себя Джессика. Неужто я влюбилась в Грея Харди? В моем-то возрасте? Влюбляться с первого взгляда – удел юных, с возрастом и опытом приходит понимание, что настоящая любовь рождается постепенно и порой в муках, что любовь – растение, нуждающееся в тщательном уходе.

И все же, все же… ее чувства к Грею были глубже, чем просто сексуальное влечение и восхищение недоступным красавцем-суперменом, которому воображение приписывает уйму несуществующих достоинств. По утрам, когда Джессика видела, как Грей морщится, глотая остывший кофе, или замечала, что Фредди отворачивается от отца, сердце ее обливалось кровью. По вечерам, когда Грей возвращался с работы, ей страстно хотелось его успокоить, переложить на свои плечи часть его забот, обнять его так же, как она обнимала Фредерика, и излить на него свою нежность. Но Грей может откликнуться, и его ответные слова или действия немедленно спровоцируют у Джессики физическую реакцию, и тогда ее тщательно скрываемое и подавляемое влечение, которое так смущало и мучило ее, вырвется наружу.

Нет, это не влюбленность, поняла Джессика. Эта сложная и тревожащая смесь эмоций и желаний и есть самая настоящая любовь.

Здравый смысл подсказывал Джессике, что она не имеет права на любовь, да это и бессмысленно, но чувство вопреки всему росло и крепло в ее душе. Но как она могла полюбить Грея, если он во многих смыслах по-прежнему оставался для нее незнакомцем? Проводя много времени в его доме, Джессика достаточно узнала о его жизни, но это были лишь разные домашние мелочи.

Например, она узнала, что Грей не имеет представления о размерах, и, хотя он сразу же купил сыну полный комплект одежды взамен той, из которой мальчик стремительно вырастал, ни одна из вещей не была Фредди точно впору да и не годилась для ребенка, живущего в деревенском доме с большим садом. Фредди нужны были не те унылые, старомодные вещи, которые Джессика только и находила в его шкафу, а простая, но прочная одежда для улицы: футболки, джинсы, шорты, спортивные костюмы.

Мальчику нужна мать, признавала Джессика, но всячески старалась, чтобы он ради своего же блага не воспринимал ее в этом качестве. Фредди был еще мал, но она, как взрослый человек, понимала (по крайней мере, теоретически), что если они слишком привяжутся друг к другу, то оба будут очень страдать, когда придет пора расставаться.

Она старалась как можно больше говорить с мальчиком об отце – не напрямую, а как бы случайно упоминая о нем в разговорах, как могла старалась внушить ребенку, что отец составляет важнейшую часть его жизни, хотя сам Фредерик упорно не желал впускать его в свой мир.

Сегодня у Джессики был день рождения, и вечером Долли и Джошуа пригласили ее в ресторан. В этот день Джессика лишний раз почувствовала резкий контраст между атмосферой тепла и нежности, окружавшей ее в семье, и неприветливостью дома, в котором рос Фредди. С утра Джессику засыпали эсэмэсками: здесь были поздравления от брата, живущего с семьей в Канаде, от двоюродных сестер и братьев, от школьных и университетских друзей… Родители прислали ей поздравительную открытку и длинное письмо. А вечером ее ждал ужин в самом дорогом и модном из местных ресторанов.

В выходные, когда Грей сам присматривал за Фредди и Джессика не работала, Долли уговорила ее отправиться в соседний городок и купила ей новое платье, отметая все возражения сестры, что оно слишком дорогое.

– Мне очень хорошо заплатили за последний заказ, – сказала она и с улыбкой добавила: – И потом меня будет меньше мучить совесть за собственное транжирство. Как ты думаешь, Джошуа это понравится? – спросила Долли, прохаживаясь перед сестрой в облегающем платье из черного джерси на тоненьких бретельках.

– Я думаю, если ты пойдешь в нем в ресторан на мой день рождения, то к концу вечера Джошуа будет мечтать, чтобы я оказалась за тысячу миль от вас, – искренне сказала Джессика.

Поначалу она боялась вызвать трения между Долли и ее мужем, волновалась, что ее присутствие может раздражать Джошуа, но сестра заверила, что ее муж – человек спокойный и доброжелательный.

– К тому же, – добавила Долли, хитро улыбаясь, – внутренние перегородки в коттедже в два фута толщиной, даже телефонный звонок не слышно в соседней комнате, и если ему захочется предаться со мной безумным ласкам… – Увидев, что Джессика покраснела, Долли рассмеялась. – Прости, я забыла, как легко тебя смутить. Жить под одной крышей со взрослым – это ерунда, вот когда по дому бегают дети, которые могут ворваться в спальню в самый неподходящий момент, тогда действительно есть от чего прийти в отчаяние.

Обе расхохотались.

После выходных Фредди обычно ходил за Джессикой как приклеенный, постоянно требовал, чтобы она обнимала его и гладила по головке, снова и снова просил повторить, что она никуда не денется. Он был очень ласковым мальчиком, но, как Джессика заключила из его рассказов о жизни с матерью и бабушкой, его мать не отличалась особой нежностью к сыну.

Джессика заметила, что Фредди тщательно следит за тем, чтобы случайно не дотронуться до нее грязными пальцами, и временами напрягается, словно ожидая, что она его оттолкнет. Из его безыскусной болтовни Джессика поняла, что Пенелопе красила длинные ногти ярким лаком и постоянно ходила на высоких каблуках. Может, Джессика была несправедлива, но у нее сложилось впечатление, что бывшая жена Грея вовсе не была той преданной матерью, какой пыталась казаться. В действительности она предпочитала вести жизнь свободной женщины, подкинув сына бабушке.

Напоминая себе, что нелегко растить ребенка в одиночку и никто не может требовать от родителя, чтобы он посвящал своему чаду каждую свободную секунду, Джессика старалась не судить женщину слишком строго. Но чего Пенелопе определенно добилась, так это внушила Фредди страх перед отцом. Стоило Джессике лишь упомянуть имя Грея, как мальчик застывал и морщился. В пятницу вечером, когда стало ясно, что Грей задерживается, Фредди сказал: