Ушаков, предложив руку Анастасии, подвел ее к столу. Лакеи тотчас наполнили их бокалы шипучим, пенистым вином. Командующий эскадрой задал вопрос:

— Как вы себя чувствуете после того неудачного падения с лошади?

— Хорошо, ваше превосходительство.

— Коварные, непредсказуемые животные, — сказал Федор Федорович. — Плавание под парусами не в пример безопаснее.

— Ловлю вас на слове, контр-адмирал.

— Ладно. Чего вы хотите, княгиня?

— Отправиться в Алушту. Этим летом, говорят, там случился невероятный урожай фисташки туполистной. Сами-то листья у нее невзрачные. Но плоды — удивительные. Кисти костяных шариков синеватого, даже темного цвета…

Как командующий эскадрой и отвечающий за военно-морскую базу Севастополь Федор Федорович знал, какого рода гербарии собирает на полуострове княгиня Мещерская, наделенная особенными полномочиями самодержицей Всероссийской. Он внимательно выслушал научно-ботанический рассказ о фисташке туполистной и ответил:

— Про листья мне понятно. Полагаю, понадобится не крейсерское судно, а фрегат.

— Безусловно, ваше превосходительство, фрегат — гораздо лучше.

— Кого бы послать… — он задумался.

— Да хоть «Святого Амвросия», — подсказала Аржанова. — Послушайте, как дивно играют тут его музыканты.

— На фрегате у вас есть друзья, — догадался контр-адмирал.

— Ну, друзья, — это громко сказано, ваше превосходительство. Обычные, ничего не значащие светские знакомства, но они — приятные, — то ли подтвердила, то ли опровергла его слова курская дворянка.

Флотоводец в недоумении покачал головой. Разговаривать с дамами он не очень-то умел. В свои сорок пять лет Ушаков оставался холостым и найти подругу жизни даже не пытался. Абсолютно все его помыслы занимала служба: корабли, подчиненные ему матросы и офицеры, морские походы, битвы прошедшие и предстоящие.

Происходя из старинного, но сильно обедневшего дворянского рода, Федор Федорович, как гласит легенда, приехал в столицу в лаптях и сермяжном крестьянском армяке, чтобы поступить в Морской шляхетский корпус. С отличием закончив это военно-учебное заведение в 1766 году, он сначала служил мичманом на Балтике и через три года в чине лейтенанта перевелся на Азовскую, или Донскую, флотилию. Там в 1770 году впервые получил в командование корабль — прам (плавучая батарея — А. Б.) под названием «Деифоб». Продвижению по службе молодого моряка, не имевшего ни состояния, ни высоких покровителей в Санкт-Петербурге, способствовала Первая русско-турецкая война. Командуя палубным двенадцатипушечным ботом «Курьер», он участвовал в сражениях на Азовском и Черном морях. В тридцать лет, уже капитан-лейтенантом, Ушаков вернулся в Кронштадт и был назначен командиром сначала фрегата, потом — императорской яхты «Штандарт».

Знакомство с царицей рослого, статного, мужественного морехода, так и не усвоившего придворный политес, закончилось довольно скоро. В 1780 году Екатерина Алексеевна отправила Ушакова обратно в строевой состав флота, но — с чином капитана второго ранга и на должность командира линейного корабля «Виктор».

Разгадал его флотоводческий талант лишь светлейший князь Потемкин-Таврический. В сражении с турками у острова Фидониси в июле 1788 года Ушаков командовал авангардом всей эскадры и своими действиями предопределил победу наших моряков. Тогда Потемкин написал государыне: «Долг справедливости требует моего всеподданнейшего засвидетельствования перед Вашим Императорским Величеством о ревности и отличной службе состоящего во флоте Черноморском бригадира флота капитана Ушакова, офицера весьма искусного и храброго, коего я приемлю удостоить в контр-адмиралы…»

Вдохновленный поддержкой, Федор Федорович принялся с удвоенной энергией заниматься делами Черноморского флота. Екатерина Вторая, зная о бедности нового своего контр-адмирала, пожаловала ему поместье в Могилевской губернии с пятьюстами крепостными крестьянами. Ушаков его продал и полученные деньги обратил на нужды любимого детища — севастопольской эскадры. Вечно там чего-нибудь не хватало: то корабельного леса для ремонта, то гвоздей, то пеньковых канатов, то полотна для шитья парусов…

Аржанова сообщила мужу о предстоящей поездке на Южный берег Крыма. Но о том, что Ушаков дает ей фрегат «Святой Амвросий Медиоланский», князь узнал случайно. Черные подозрения шевельнулись у него в душе. Ведь после путешествия Флоры в Евпаторию, закончившегося для нее травмой правой ноги, они почти восстановили прежние отношения. Михаил получил доступ в спальню. Анастасия иногда принимала его ласки. Уклонялась она только от соития и бурного его завершения, ссылаясь на боль в колене, которая мешает ей полностью отдаваться страсти.

Поразмыслив, Мещерский решил провести с супругой профилактическую воспитательную беседу. Вечером, за два дня до ее отъезда он пришел в спальню Анастасии. Этот разговор Михаил начал правильно. Спокойно и с достоинством он объяснил Флоре, какое видное место занимает их семья в здешнем дворянском обществе и как неустанно надо беречь подобную незапятнанную репутацию. Затем он посоветовал отказаться от плавания на военном корабле и избрать сухой путь, где сопровождать ее будут проверенные люди: поручик Чернозуб, сержанты Прокофьев и Ермилов, меткий стрелок Николай.

Аржанова удивилась:

— Они и так едут со мной. Тебе не о чем беспокоиться.

— Тем не менее я беспокоюсь.

— Почему, ваше сиятельство?

— На фрегате рядом с тобой будет находиться лейтенант Подыма. А тесные и темные помещения корабля, они, знаешь ли, способствуют… Не хочу сказать, будто этот молодой человек — твой любовник. Но поостерегись. Вас могут застать в каком-нибудь крайне двусмысленном положении…

Лицо Анастасии изменилось, потемнело, словно бы приобрело каменное выражение. Сдерживая гнев, она ответила Мещерскому:

— Ты отлично знаешь, кто мой любовник. Вернее, единственный возлюбленный, о коем молить буду Господа Бога всю жизнь.

Полковник с притворным сочувствием развел руками:

— Уже прошло полгода после Очакова. Светлейший князь Потемкин забыл о тебе. Курьеров с подарками не шлет, писем не пишет. Может быть, этот роман окончен, краса моя?

— Ты лжешь! — крикнула она. — Пошел вон отсюда!

Сгоряча, не отдавая себе отчета в действиях, курская дворянка вскочила с постели и машинально схватилась за любимый дорожный пистолет «Тузик». Кобура с его содержимым всегда висела на фигурной раме зеркала гораздо ближе к ней, чем кобура с однотипным ему «Мурзиком». Изделия итальянской фирмы «Маззагатти», красиво декорированные, легкие и небольшие, длиной в 21 см, они работали превосходно. Правда, «Мурзик», бывало, давал осечки.

Князь Мещерский на такое завершение разговора совершенно не рассчитывал. Он вылетел из спальни в коридор, как пробка из бутылки. Полковник знал характер жены: в некоторых случаях она сначала стреляет, а потом думает. Спускаясь по лестнице на первый этаж, он ругал себя за неосмотрительность и утешался тем, что сейчас сказал Анастасии правду, пусть жестокую, но необходимую. Нельзя же, в конце концов, надеяться на бесконечные милости столь непостоянного человека, как Григорий Александрович Потемкин. Он очень занят. Он погружен в тысячу важнейших государственных дел. Из Очакова он уехал в Санкт-Петербург и там беседует с самой императрицей…