Зная Байонса, было легко понять, что первым делом он выстрелит. Вторым делом тоже выстрелит. И еще добавит.

А потом уже будет разбираться, что делать с трупом тойланга и обожженным, едва живым полковником. А может – и неживым.

Дилемма, которая мучила меня с той самой секунды, когда я заметил преследователя, разрешилась сама собой.

А Ресту-Влайя ее и вовсе не решала. Еще даже не успев обернуться, она выхватила лучемет и выстрелила на звук. Мое сознание успело зафиксировать, что она попала прямо в центр иноматериального тела Байонса, но это, как и следовало ожидать, не причинило активанту видимого ущерба.

– Падай! – заорал я и, вложив в бросок все силы, врезался в Ресту-Влайю.

Получился классический захват за ноги с броском – как в футболе Америки. Была когда-то такая игра, была такая страна.

Мы оба повалились на землю.

Над нами прожужжала шаровая молния, накачанная энергией активанта. Ударившись о дерево, она взорвалась.

Мой взгляд упал на боевой топор Ресту-Влайи. Заветное кольцо-катализатор было совсем близко ко мне. Стоило только протянуть руку!

Но железко топора, увенчанное кольцом, выскользнуло прямо из-под моих пальцев.

Ресту-Влайя проворно завладела топором. С яростным криком она отшвырнула меня и сама откатилась в сторону.

Вторая молния взорвалась там, где нас уже не было, превратив синтезатор в горелое барахло.

Я вскочил на ноги и с ужасом обнаружил, что Байонс уже совсем близко. Ресту-Влайя, перебросив сектор мощности на максимум, выстрелила в него с расстояния двух шагов.

Если бы не поляризованное стекло моего забрала, я бы, наверное, ослеп. Как вспышку пережила Ресту-Влайя, не могу вообразить. За спиной Байонса несколько деревьев превратились в шипящие уголья, облако пара – по-прежнему лупил ливень! – почти полностью скрыло фигуру активанта.

Он был уверен в своем абсолютном превосходстве.

Он не выстрелил в воительницу струей раскаленного воздуха под давлением в тысячу атмосфер. Он не убил ее шаровой молнией. А ведь это было в тот момент так легко!

Байонс промедлил пару секунд. Ошарашенная Ресту-Влайя, которая просто не догадывалась, с каким демоном имеет дело, покосилась на меня. В ее взгляде читался немой вопрос: «Кто это?»

– Байонс, не надо убивать ее. Я приказываю…

Я не закончил.

Ресту-Влайя с самоубийственной отвагой шагнула вперед и рубанула активанта топором. Сверху вниз! От плохо оконтуренного темени до утонувшего в мареве паха!

Байонс шагнул вперед. И…

Гром и молния!

Ресту-Влайя совершила чудо. Горячий студень, являвшийся в тот миг зримой формой человеческой матрицы Байонса, издал звук слоновьего поцелуя – так остатки воды уходят в горловину раковины. И со скоростью неуправляемой ядерной реакции схлопнулся в обычного, «холодного» Байонса – человека из плоти и крови!

Отгулявшийся активант был облачен в скафандр с герметизированным забралом – как и положено. В ходе катализации активант уносит с собой в «горячий» режим до тонны сопутствующей массы, которая часто, хотя и не всегда, восстанавливается в первозданном виде. Бесследно исчезает только кольцо-катализатор.

Инстинкты Ресту-Влайи опережали ее эмоции. Два энергичных взмаха топора – и Байонс упал замертво с разбитым забралом.

Я редко теряюсь. Но то, что произошло, опровергало разом мои представления о современной войне и теории вероятностей. Я остолбенел.

Чего не скажешь о Ресту-Влайе. Убедившись, что с Байонсом покончено, она резко обернулась ко мне и, держа топор на отлете, заорала:

– Где остальные?! Сколько их?!

Я молчал.

– Клянусь Кометой, сейчас здесь будут два мертвых человека!

Я хихикнул.

– Что?! Не слышу?!

– А как же замок?

– Какой замок, красный ты носач?!

– Плавающий. Плавающий замок. И звездолет. Забыла? Я – твой звездолет и четыреста четыре свитка древней поэзии.

Будь на ее месте человек, после таких слов он бы меня точно прикончил. Ради красоты жеста.

Но для Ресту-Влайи аргумент был выбран оптимально. Ее свирепость сразу же пошла на убыль.

– Ты сын триедино совокупляющейся самки, – проворчала она. – Зачем ты на меня напал?

– Я на тебя не нападал, дочь дуры, а убирал твою башку с директрисы огня. Первый шаровик был твой. И, как ты могла заметить, не вполне обычный шаровик.

– А это был не вполне обычный человек? – Она махнула рукой в сторону Байонса.

– Не вполне.

– У вас таких много?

– Предостаточно. – Я через силу ухмыльнулся, на самом деле мне было тошно.

– Пожалуй, вы можете выиграть войну, – рассудительно заметила Ресту-Влайя. – И все-таки ответь: на меня еще нападения будут?

– Не могу тебе сказать. Думай сама.

– Я понимаю. Сейчас ты огорчен гибелью своего товарища и не хочешь говорить. Можешь оплакать его.

Я не возражал.

Он все-таки был моим солдатом. Проклятая война.

В этой истории с Байонсом было много странного. Можно сказать, сплошные странности. Но, поразмыслив, я пришел к выводу, что полковник разведки в моем лице может все. Даже объяснить необъяснимое.

Первая причина, по которой Байонс-активант мог превратиться в Байонса-человека, была тривиальной: окончание отпущенного времени стабилизации Кванта Аль-Фараби. Величина эта произвольная, регулировать ее наши биотехнологи так толком и не научились. То есть можно было предположить, что «охлаждение» Байонса случайным образом пришлось на те самые секунды, когда Ресту-Влайя размахивала топором. И никакой причинной связи между этими событиями нет.

Вторая гипотеза основывалась на том, что причинная связь есть. Выстрел из лучемета на максимальной мощности, удар топора и (вот что важно) контакт Байонса-активанта с моим кольцом-катализатором на железке топора – роковыми стали именно эти события, взятые вместе, или какое-то одно из них.

Пока я размышлял и копал могилу, Ресту-Влайя занималась вот чем. Она с видом следователя из военной прокуратуры разгуливала по, так сказать, месту происшествия и что-то измеряла. И шагами, и лазерным дальномером. Еще она внимательно рассматривала глубокие звездообразные ожоги, оставленные на стволах деревьев шаровыми молниями.

Наконец она остановилась прямо надо мной и осведомилась:

– Это что за ямка?

– Могила.

– Вспомнила. Вы хороните своих в земле. Руками ты будешь копать до зимы.

– У высокородной есть другие предложения?

– Если бы работал лучемет, были бы. Но я тебе и без лучемета помогу.