Через некоторое время помещение заполнил аромат смолы и хвои. Сизый дым заполонил все пространство, свежая и острая нотка сушеных трав кружила голову.

– Прошу всех выйти и остаться одного младшего Кощея, – донесся хриплый голос Лишки.

Дивислав поморщился, словно раскусил лимон. Матушка без слов тихо поднялась и направилась к выходу. Обернулась, глянула на меня. Короткий кивок, дающий понять – иди же.

Я только пожал плечами и похлопал брата по руке.

– Разрешаю ее удавить, если что, – шепнул ему на ухо.

Дивислав не отреагировал, однако по глазам было ясно, что он серьезно задумался над этим предложением. Я еле сдержал улыбку и выскользнул вслед за матушкой. Коль уж сказано выйти, то придется подчиниться.

Однако стоило нам оказаться в коридоре, как она нахмурилась, потом прильнула к двери, будто хотела что-то услышать.

– Не нравится мне все это, – вдруг произнесла матушка, закусив нижнюю губу.

И хоть я сам пока ничего не чувствовал, волна тревоги, исходившая от нее, заставила насторожиться.

Не знаю, сколько времени мы так стояли. Однако в тот момент, когда я уже подумал, что пора бы и честь знать, голова вдруг немыслимо закружилась. Сердце забухало набатом в висках, а воздуха стало не хватать. Я попытался взять контроль над происходящим, но перед глазами поплыло. Земля ушла из-под ног, все звуки исчезли. Какое-то время я находился в подвешенном состоянии, не в силах пошевелиться.

«Ну, Лишка, – подумал я, – узнаю, что используешь какие-то грибы-галлюциногены в своем предвидении, станешь не только одноглазой, но и одноухой».

Однажды просто довелось увидеть, что уши у Лишки чуть вытянуты и с очаровательным острым кончиком. В детстве страшно хотелось за него подергать. Однако Лишка словно чуяла все мои кровожадные порывы и ловко уходила из зоны досягаемости моих загребущих ручонок.

Неожиданно стало холодно. Очень холодно, брр прям. И удалось разглядеть ледяные стены рядом. Я нахмурился. Ледяные? Нет, конечно, у нас есть места с мертвецким холодом, природа постаралась, так сказать, но вот чтоб лед? Занятно-занятно.

Я шумно выдохнул, с губ сорвался парок. Так-так, точно Лишка балуется. Надеру уши, только вернусь отсюда.

Развернулся, чтобы понять, где нахожусь, и вдруг увидел, будто через мутное окно, сидящую Лишку и рядом с ней Дивислава. Провидица склонилась, словно в поклоне, и хрипло шептала:

– Суженая твоя живет на земле, в местечке Полозовичи. Дочка она чудесницы и богатыря. Словом ласковым да делом бездумным ее не возьмешь. Придется подумать, придется очаровать. Но силы свои не зря потратишь, ибо достойнее пары не отыщешь ни в мире живых, ни в мире мертвых. Умна не по годам, хороша как весна. Глаза у нее зеленые, как пробивающаяся из-под земли трава после снежной зимы. Коса до пояса, цвета как каштановый орех, а кожа белая-белая, нежная и гладкая. Стан у нее стройный да крепкий, сама спелая да сочная, будто персик наливной. С такой не стыдно показаться ни среди своих, ни среди чужих. И дети у вас будут – загляденье.

Дивислав слушал ее напряженно, вон, аж пальцы сцепил. По лицу невозможно было ничего прочесть. Глаза остекленели, превратив его в неподвижную статую.

Складно Лишка говорит, но чувствуется какой-то подвох. Что-то явно прячет, скрывает. И голову свою склоняет все ниже и ниже, словно боится, что Дивислав сможет пошевельнуться и заглянуть в то око, в которое лучше не смотреть.

– Почему мне кажется, что ты недоговариваешь? – тихо спросил он.

Умница, братик. Тоже все понял.

Я с удивлением осознал, что у самого пересохли от волнения губы и взмокли ладони. Так-так, кажется, включилась родственная связь. У нас в семье всегда так. Когда одного тревога берет, то и другие почувствуют.

Лишка молча смотрела на циновку. Словно там было нечто страшно интересное, что вот совсем нельзя пропустить. Явно говорить ничего не хотела, но иного не видела. Потом наконец-то вздохнула, протянула руку с длинными изогнутыми пальцами и принялась сосредоточенно собирать рассыпанные перед ней травы и смолистые камушки.

– Беду тебе принесет суженая твоя. Друг твой закадычный пропадет, и след его скроется из виду. И пока будешь со всем этим разбираться, рискуешь голову потерять.

– На плахе? – деловито поинтересовался Дивислав.

– От любви, – вкрадчиво сказала Лишка.

И мне показалось, что уж лучше бы на плахе, потому что Лишка подняла голову и посмотрела на Дивислава. Тот как-то побледнел и изменился в лице. Учитывая, что ерундой его не напугать, мне и самому стало не по себе.

У нас, семьи Кощеевой, вообще с любовью как-то не складывается. Брак по расчету – это пожалуйста. А вот светлое и прекрасное чувство – это как-то не по нашей части. Никто в принципе неспособен на любовь, но таки умеет вести хозяйство. Поэтому матушка с батюшкой и ужились. Она прежде всего тоже ценила практичный подход и сокровища в кладовых, нежели игру на дудочке и сладкие речи молодцев.

Лишка что-то еще говорила, но слова смешались, спутались, как нити шерстяной пряжи – ничего не разобрать. В ушах загудело, холод стал еще ощутимее.

На мое плечо вдруг легла чья-то рука.

– А ты что делаешь в моих пределах?

Так, предсказание ли это?

Я медленно обернулся. Перед глазами поплыла серебристая дымка; сказочный сладкий аромат, будто смешали ключевую воду и мед, коснулся обоняния.

Сквозь серебро сумел разглядеть женский силуэт в длинных одеждах. Смутный абрис лица, белоснежные косы, спускающиеся аж до земли. Только вот тела всего не разглядеть, потому что сидит незнакомка за каким-то сооружением, отдаленно напоминающим ткацкий станок.

– Кто такой, спрашиваю? – грозно зазвенел ее голос.

Чужой, холодный, неземной. И сама, кажется, брови сурово сдвинула. Только вот перед глазами все вновь поплыло, а язык будто к глотке примерз. Я разозлился сам на себя, а еще пуще – на Лишку.

– Не серчай, красавица, мимо шел, – ответил незнакомке, прикрыл глаза и усилием воли попытался уничтожить предсказательский морок.

Боль пронзила виски, однако спустя несколько мгновений стало легче. Я медленно открыл глаза, и тут же щеку обожгла ладонь матушки.

– Сдурел совсем – нас так пугать, Темнозар?

Голова сильно кружилась. Во рту стоял неприятный кислый привкус, будто съел пуд лимонов. Да уж, что-то однозначно не везет мне. То от работы оторвут, то Лишка придет, то откат получу.

Провидица, кстати, слава матушке, ушла восвояси. Пыталась задержаться, расспросить, что я видел. Однако очень быстро поняла, что в окружении недобро настроенных Кощеев лучше не задерживаться.

Поэтому даже не просила проводить. Улизнула так быстро, что я и приложить каким мелким проклятием не сумел. А жаль. Что-то сплошное расстройство, а не день.