Дивислав буркнул нечто вроде «скоро приду» и вышел из комнаты. Вот же ж неуравновешенное существо! Правда, неуравновешенным он бывает только в моей компании, остальные его прошибить не могут…

Сидеть сложа руки и ждать матушкиного явления не хотелось. К тому же самочувствие значительно улучшалось. Мертвянка все же вещь, скажу я вам. Понятия не имею только, почему люди предпочитают с ней не иметь никаких дел. Обучились бы варке правильного зелья, того и гляди, потом бы и жили в два раза больше, и детей рожали куда крепче.

Но на нет и суда нет. К тому же…

Я поднялся с постели. Голова все же закружилась. Переступил с ноги на ногу, сделал глубокий вдох. Так, вроде лучше. Прямо сейчас сделать шаг и растянуться на полу желания нет. Чудесно, можно жить.

Неприятная слабость все же прокатилась по телу. Я поморщился. Пожалуй, время заглянуть на кухню. Возможно, и матушку там найду. Ее застать врасплох, конечно, сложно, но… есть варианты.

Однако выполнить задуманное не удалось. Не успел я пройти и несколько шагов, как мать предстала собственной персоной. При этом внушительно так предстала. Уперев руки в боки, нахмурив брови и меча синие молнии из глаз. Мое самоуправство ей было явно не по душе.

– Рассказывай, сокол мой ясный, куда направился? – спросила она медовым голоском, да настолько ласково, что тут же захотелось вернуться в постель и не выпендриваться.

Однако, сдержав подлый порыв, я невозмутимо посмотрел на нее:

– Тебя искал.

– Угу.

Прозвучало как-то не очень убедительно, ну да ладно.

– Я серьезно, между прочим. Надо же знать, что делать с Дивиславом, чтобы не заплутал.

– Не заплутает, – отрезала матушка. – Я ему дам приворотное зелье, от него ни одна девица не устоит.

Я приподнял брови. Нет, конечно, метод проверенный, работает на ура, но нужна ли Дивиславу привороженная супруга?

– Может, не надо сразу так зелье? – все же предложил я. – А как же там любовь, светлые чувства, мотыльки в животе?

– Бабочки, – машинально поправила матушка. – Тьфу, Темнозар, не пори чушь. Бабочки в животе больше годятся для твоих экспериментов с умершими, но никак не для высокого да светлого.

Я пожал плечами:

– Ну, во всяком случае, я пытался. Заметь, защитить брата. Девицу охмурить он сможет.

– Ой ли! – всплеснула она руками. – Вы оба прям охмурили целый полк, я не знаю уже, куда деваться от внуков!

– Внуки – это уже продукт охмурения, а не процесс!

– Короче. – Матушка положила мне руку на плечо. – Шутки шутками, но завтра ты отправляешься с Дивиславом. Приглядишь. Посмотришь, что да как. Заодно и подсобишь, если потребуется.

Возражать я не собирался. Но вдруг появилась дельная мысль. Есть одно хорошее местечко, где можно раздобыть нужную информацию Заодно и сплетни послушать.

– Так что завтра…

– Послезавтра.

Матушка взглянула с удивлением, задавая немой вопрос – мол, почему?

– Дело есть.

И впрямь есть. Плюс неплохо бы выведать, что за девица мне привиделась в Лишкином гадании.

– Хорошо, – неожиданно покладисто согласилась она. Но тут же мстительно добавила: – Но без жены чтоб не возвращались!

Умрунская деревня находится на окраине Межанска. И под землей. Чтобы до нее добраться, стоило прилично спуститься, преодолеть границу между срединным миром на меже и миром умерших.

Как Кощееву наследнику, мне вход открыт всегда, стоило только пожелать. Обычным людям там, конечно, делать нечего. Да и попросту не увидят ничего: ни просторных ходов, ни причудливых растений, ни каменных стен, от которых идет слабое золотистое свечение, ни пурпурных озер, из которых не стоит пить.

Ранее умруны были людьми. Но, перешагнув границу жизни, по каким-то причинам остались в деревеньке надолго. Кому оставаться, а кому истлевать и снова на землю возвращаться, решает Матушка Природа. Ей умруны что-то вроде слуг. Своеобразные, конечно, к их виду первоначально привыкнуть надо, но это ничего. Потом благородный синеватый оттенок кожи уже даже и не смущает.

Под землей умруны слушают. Да, именно слушают. Кто о чем говорит, какие вести разносятся по земле и под землей. Сюда стекаются все новости, здесь можно и поживиться чем-то интересным.

Умруны, конечно, нахалы. Просто так ничего не расскажут, но уж я найду чем рассчитаться. Куда им, горемычным, сына Кощеева бедным сделать.

Нужная таверна находилась под корнями огромного старого дуба. Сколоченная из черных досок, с разрисованными красным ставнями, покатой крышей, усеянной черепичными шипами. Хищных летунов тут хватает, и каждый норовит загнездиться на крыше. Оно-то ничего, но потом то крышу латай от мощных когтей, то мой ее, полностью заделанную отходами жизнедеятельности. Вот химеры, например. С виду приличная жуткая ночная тварь. А ведет себя словно голубь какой. В худшем понимании этого слова.

Дверь в таверну «Умряг» закрывалась с трудом, а открывалась и того хуже. Но мне поддалась. По глазам сразу ударила непроглядная тьма, но, ощутив, кто пожаловал, тут же хлопнула крыльями и смоталась в дальний угол.

– Э-ге-ге! – крикнул из-за стойки Кривсун. – Какая нечисть в наших краях!

Я довольно оскалился в приветственной улыбке и прошел по залитому красноватым светом помещению. Деревянные прямоугольные столы, грубо сделанные лавки, такая же стойка. На каждом столе – куриный череп, чтобы, прикоснувшись, можно было увидеть оранжевый огонек и вызвать шустрого подавальщика к себе.

Кривсун вышел из-за стойки, поправил внушительный живот, кое-как прикрытый мешковатым балахоном и фартуком поверх, и похлопал меня по плечу.

– Забыл ты что-то нас совсем.

Ручища у него тяжелая, от дружеского похлопывания и в коленках согнуться недолго. Но был готов, поэтому даже не шевельнулся.

– Не ври, на прошлой неделе заглядывал.

Кривсун усмехнулся. Зубы-то у него желто-серые, но все же остались. Улыбочка еще та. Глаз один сильно щурит, почти не раскрывает нормально. Второй вот ничего. Нос сломан неоднократно, челюсть кривовата. Лысина так и блестит на свету. Правда, около затылка есть небольшая дыра, но она ему уже не мешает. В жизни Кривсун был разбойником, потому жизнь вел крайне неправедную и сгинул где-то в канаве от рук своих же подельников. После смерти побыл под землей, на исправительных работах по добыче золота и драгоценных камней подземельного народа, заодно кое-что заработал и переселился в умрунскую деревню. Больно уж хорошо слышал шепотки. Но не человеческие, а всяких нелюдей да существ, живущих подальше от городов.

Потому и сумел Кривсун и «Умряг» отстроить, и сделать его чуть ли не одной из важнейших точек, куда направлялись, чтобы получить свежие новости.