Мне вдруг захотелось остаться здесь. Заблудиться в полях и жить в них. Вырыть нору, встречать в ней осень и смотреть, как падают листья. Но я не мог здесь остаться.

И мы поехали дальше и еще через три часа достигли нужного города. Мой спутник вышел на улицу, я за ним.

– Завтра я еду обратно, – сказал мне человек. – Если понадобится компания – приходи.

Я кивнул и направился к плану города, висевшему на стене вокзала. Нужная улица находилась недалеко. Я запомнил расположение солнца и выбрал курс.

Этот городок как две капли походил на наш: холм, лес, множество белых домиков, древняя история. Только озера не было. Я прошагал квартал на восток, повернул направо. Теперь три квартала вниз, к югу. Дом ничем не отличался от своих соседей. Типовая пригородная архитектура. Белые, крашенные мелом стены, черепица, газон. В разросшуюся траву воткнут плакатик «Продается». Невысокий палисадник – я перепрыгнул легко.

Закрыто. Я обошел дом несколько раз. Послушал. Ничего необычного.

Я послушал еще раз, хотел разыскать того, кого можно было бы спросить. В соседнем доме жила собака. Только сейчас ее не было, уперлась она куда-то по своим собачьим делам. Я залег в траву под «Продается» и стал ждать, держать территорию.

Солнце переместилось от одной трубы дома к другой, воздух колыхнулся, и я услышал, как по улице движется тот, кто мне нужен.

Давно не стриженный фокстерьер.

– Эй! – Я перемахнул через палисад и встал перед ним. – Эй, ты, разговаривать умеешь?

Фокс остановился, развернулся и кинулся бежать, поджав свой обрубленный хвост. Я догнал его в несколько прыжков.

– Не бей, – фокс прижался к земле и подставил для укуса шею – знак смирения. – Не бей.

– Да не нужен ты мне, – сказал я. – Я поговорить хочу.

– Поговорить, – фокс осторожно поднялся. – Поговорить.

– Поговорить. – Я даже язык высунул, чтобы он не пугался. – Задать вопросы.

– Вопросы, – повторил фокс. – Вопросы.

Что-то в фоксе меня ужасно раздражало, только я никак не мог понять что. Не трусость, что-то другое.

– Ты знаешь, кто жил вон в том доме?

– Женщина. Женщина. Крала.

– Клара? – уточнил я.

– Клара. Клара.

– Что с ней случилось?

– Не знаю, – сказал фокс. – Не знаю. Страшно было. Теперь не страшно. И воняло. Теперь не воняет.

Фокс все вертелся на месте, оглядывался, принюхивался, шевелил ушами.

– Что стало с женщиной? – спросил я.

– Не знаю, – фокс все оглядывался. – Не знаю. Спроси у Куцего. У Куцего спроси.

– Кто такой Куцый?

– Он был там, Куцый. Он был там. Куцый все видел. Он все знает. Иди к нему.

– Где он? – спросил я.

Тут я понял, что меня так раздражало в фоксе. Фокс не смотрел мне в глаза.

– Куцый там, – фокс указал вдоль улицы. – Куцый теперь сам по себе. Живет в лесу. Можно я пойду?

– Иди.

Фокс стал отступать от меня. Бочком, бочком, потом развернулся и мелко побежал. Тут я вспомнил, что хотел еще кое-что спросить.

– Эй! – окликнул я фокса. – Эй! Подожди!

Фокс присел.

– Скажи, тут люди не пропадали? – спросил я его.

– Пропадали, – ответил фокс. – Пропадали.

Фокс нырнул под забор. Я сориентировался по холму и двинулся в сторону леса.

Здешний лес совсем не походил на наш лес. Видимо, из-за песчаности почвы тут произрастали не липы и тополя, а сосны. Здоровенные сосны. Сосновой смолой было пропитано все вокруг, это немного мешало. Мешала и прозрачность – сосны росли редко, подлеска не было, поэтому я сразу решил идти открыто. Я не знал, кто такой Куцый. Куцый мог быть тойтерьером, а мог бы вполне быть и бульмастифом. От Куцего не стоило прятаться, ему стоило сразу показать себя.

Первые признаки Куцего я обнаружил скоро. Он оказался клептоманом, существом, которое тащило к себе все, что попадалось на глаза. Тряпки, бутылки, объедки, пакеты, куски бумаги и проволоки, старую обувь, полный набор ненужных и бессмысленных вещей. Запах помойки. Сквозь этот мусор вела тропинка, я решил, что раз есть тропинка, значит, надо идти по ней. А там поглядим.

Я услышал Куцего, когда он находился уже в полете. Хитрый, он спрятался за старыми промасленными покрышками, я услышал его не сразу.

Я сдвинулся вправо. Куцый промазал, его челюсти клацнули в нескольких дюймах от моей шеи. Он упал на все четыре лапы, как кошка, развернулся и приготовился напасть снова.

– Прекрасная погода, не правда ли? – сказал я.

Куцый был метисом. Скорее всего бобтейл с овчаркой. Очень большой, больше меня, но мягкий, сразу видно. Необычная, густая голубовато-рыжая шерсть.

– Скверная привычка – нападать без предупреждения, – улыбнулся я. – Джентльмены так не поступают.

Куцый, к моему удивлению, прыгнул снова. Он рассчитывал хорошенько подраться и размять кости, это было видно по его лохматой морде. В мои планы драка не входила, и я расправился с Куцым быстро и эффективно. Я подождал, пока он приблизится на нужное расстояние, снова сдвинулся вправо, перехватил метиса за заднюю лапу и перевернул его на спину. Куцый попытался подняться, но я пережал зубами его скакательный сустав, и Куцый запросил пощады.

– Сдаюсь, – сказал он. – Можешь отпускать.

Куцый был умным, я его отпустил.

– Ты кто? – Он поднялся на ноги, и отряхнулся, и послушал вокруг – хотел убедиться, один ли я.

– Бакс, – представился я.

– Куцый, – сказал он. – Колбасы хочешь?

Я не стал отказываться, колбаса была знаком примирения. Куцый удалился в глубь своих владений и вернулся с кругом копченой колбасы. Он откусил себе половину, другую предложил мне. Колбаса была ничего, хотя перцу много. Но Куцего это, видимо, ничуть не смущало – он истребил колбасу в несколько откусов, а затем сделал то, что меня удивило. Он достал откуда-то жестянку пива и спросил:

– А пиво? Безалкогольное.

От пива я благоразумно отказался, оно ухудшает обоняние. Но Куцый, видимо, любил себя побаловать – он прокусил банку сбоку и принялся лакать. Я ждал, пока он закончит.

Наконец Куцый расправился с пивом и посмотрел на меня вопросительно.

– Мне сказали, что ты знаешь об одной женщине, – спросил я. – Ты был ее собакой?

– Мы дружили, – ответил Куцый. – Ее звали Клара.

– Расскажи, – попросил я.

Куцый облизнулся и снова послушал воздух.

– Как-то раз она меня выручила. Неприятная история, не хочу вспоминать. С тех пор мы дружили. Все было хорошо. Потом к ней приехала… Она. Вроде бы с ее родственниками что-то случилось, и она осталась одна, но точно не знаю. Она стала жить у Клары. Клара очень к ней привязалась, как дочь ее любила. Таскала везде за собой. Сначала было все хорошо, а потом все случилось.