железных дверях мелом: «Тушенка гов. – 200 руб. Тушенка гус. – 200 руб. Тушенка свин. – 200 руб. Тушенка кур. – 200 руб.».

«Торговый склад Абреков» – подняв головы, прочитали полицейские неумелую вывеску над бронированными дверями.

«Абрек позвони Руслану!» – справа от двери нацарапано ножом по штукатурке.

«Бомбоубежище» – еле заметный трафаретный указатель слева, и «Go home!» – в самом низу, баллончиковым граффити, и отчего-то готическим шрифтом.

– Вот тебе и гнездо здешних горных орлов…

Глава 11. Абрек многоликий

«Гнездо» было свито всё в том же многострадальном доме Шатурова, на дальних задворках. И, как и предполагал капитан Точилин, связь его с близлежащей помойкой была самая очевидная. Картонные, самого разнообразного формата коробки, деревянные овощные ящики, полупустые и почти полные мешки круп, видимо, совершенно неликвидных ввиду перенаселенности грызунами, макароны, по той же причине ставшие макаронами «по-флотски», – всё это явно было выброшено из дверей бывшего бомбоубежища. Значит, «собачий пастух» и впрямь «оказал содействие следствию».

Ст. лейтенант Кононов подкрался к бронированной двери, избегая попасть в поле зрения дверного глазка, больше похожего на танковый триплекс, и загремел в неё кулаком. Только после чего спросил у старшего:

– А ну как откроют?

Но было уже поздно. С той стороны лязгнули рычаги ригелей, застонал винт герметизации, и дверь со скрежетом отворилась вовнутрь.

– Где вы, тать, лазаете! – раздался в темноте образовавшегося проёма сердитый гортанный голос, и из темноты Кононову всучили картонный пак, звякнувший консервами: «Тушенка свиногов.», если верить надписи.

Несколько озадаченный, Ильич принял тушенку загадочного зверя и, подумав, отнёс её на помойку. Из дверей бомбоубежища высунулся мосластый кулак с волосатыми костяшками фаланг и помахал листком накладной.

– Распишись! Руслан сказал, выручку привезёте в…

Обладатель кулака не договорил, ошеломлённый появлением на своём запястье стального браслета наручников.

– Управление по борьбе с экономическими преступлениями, капитан Точилин! – объявил Арсений и рывком вытянул кладовщика наружу.

Фигурант оказался нетипичный для представителей кавказской преступности, какой-то библейский фигурант. Заросший по самые скулы смоляной щетиной, с нечесаными лохмами страстотерпца до плеч, иконописными тенями под глазами и страдальческим изломом бровей. Набрось на него домотканую хламиду вместо концертного фрака – вылитый библейский пророк; хотя и чёрный грачиный фрак с белой манишкой – тоже для кладовщика продуктового склада казались как-то не очень…

– Почему преступлениями?! Зачем преступлениями?! Слушай, Руслан очень обидится! – сразу же пророчествовал пророк. И как-то чересчур горячо и суетно для оракула посыпал откровениями с самым рыночным кавказским акцентом: – Руслан всем платил! Руслан всё купил! У нас всё ест. Аренда ест, санэпидстанция ест, префектура ест, и «Николай Иванович» тоже ест…

– А… Володя тут тоже питается? – спросил Арсений, не сразу припомнив имя «секьюрити», похищенного у них вчера из машины путём контузии водителя. – В смысле Вовик есть?

– Слушай, всё ест! И Вовик ест, и Марина Васильевна ест! – запальчиво, присовокупил кавказец похищенного «секьюрити» то ли к налоговому алиби, то ли к разрешительной документации. И только потом спохватился: – Вовик? Вам Вовик нужен?! Слушай, почему сразу не сказал? Зачем пугал?.. Нет Вовика.

Тарахтя, как продавец дынь, кладовщик во фраке неутомимо вырывался из наручников обратно в убежище, точно крыса в свою нору, да только вот мышеловка на лапе никак не пролазила. Сжалившись, Арсений протиснулся вслед за ним в дверь, которую кавказец запер сразу же, как только все трое оказались внутри, в полутёмных катакомбах, заставленных штабелями коробок и ящиков. Оказавшись в спасительной норе, кладовщик тут же завернул рычаги запоров и закрутил стальной винт герметизации, не обращая внимания на неудобство, которое причинял ему висевший на руке Точилин.

Вопросительно переглянувшись с Кононовым и не найдя пояснений действиям кладовщика, Арсений пожал плечами и вернулся к теме допроса.

– И где Вовик?

– А?.. – не сразу, словно забывшись, откликнулся кавказец. – Вовик?.. – Он выдернул из-за борта фрака белый платок и промокнул лоб под слипшимися космами чёрных волос.

– Давай-давай, вспоминай, пока мы добрые, – поторопил его капитан.

– Вовик, Вовик… – пробормотал пророк во фраке рассеянно. – Слушай, откуда я знаю, где ваш Вовик? – вдруг взорвался он так, что даже улетучился всякий «кавказский» акцент. – Натворил неизвестно чего этот ваш Вовик, а я теперь отвечай?! – Он присел на угол фанерного ящика «сухофрукты» и в отчаянии схватился за голову. – Год бизнес на ноги ставил, префектуру покупал, налоговую покупал, на рынке авторитет зарабатывал. Вовика вашего нанял для солидности – в униформе, с пистолетом и мордой дружинника. Скажу Руслану, он его, собаку, на анатомический атлас порежет… – добавил кавказец угрозу, но как-то запоздало, неубедительно и терминологически сомнительно.

Опера снова переглянулись – и вновь только обменялись пожатием плеч.

– Давай-ка по порядку, – присел капитан Точилин подле странного кладовщика. – Имя, фамилия?

– Чьи? – отнял руки от головы кладовщик.

– Твои для начала.

– Мамука Удоев, – буркнул кавказец, подперев кулаком бородку.

– Чем занимаешься, Мамука?

– В Строгановке учусь.

Арсений всмотрелся ещё раз в иконный лик, обильную, но стриженую бородку, волосы до плеч… чёрный фрак с кружевной манишкой… а кто ещё, в самом деле, если не художник одной из богемных разновидностей? Художник! Только оперный певец ещё мог бы смахивать на такое, но певцы у них сегодня уже были.

– Понятно. Тогда – чья это контора?

– Руслана, – недовольно проворчал художник Мамука.

Арсений вопросительно взглянул на свою «базу данных». Закатив глаза, Кононов после секундной паузы зачитал с потолка: «Руслан Абреков. Кличка Абрек. Находится в федеральном розыске по подозрению в связях с исламскими экстремистами. По уголовным делам нашего райотдела не проходил. В разработке не был. Оперативных данных не имеется…»

– А ты тогда откуда его знаешь? – слегка удивился Арсений. Обычно, осведомленность ст. лейтенанта Кононова в делах и лицах уголовного мира чётко ограничивалась территориальной ответственностью их райотдела.

– Говорят, он фактический владелец сети брачных салонов «Руслан и Людмила». У нас на районе их аж два. И, как теперь выясняется. – Ильич с недоумением огляделся в катакомбах, заваленных продуктовой некондицией. – Он владелец и этой вот лавочки?

– Неспроста, наверное, – подмигнул капитан и толкнул кавказца локтем в бок. – Где гексоген прячешь, бедный художник? В «тушенке свин.» или «тушенке гов.»? А макароны у тебя калибра 5.45 или 7.62? И где этого Руслана искать?

– Искать никого не надо. – Мамука выцарапал под фалдами фрака мятую пачку «Честерфилда» и закурил. – Нет его.

– Как нет? – не понял капитан Точилин.

– В природе, – судя по тому, как дёрнулась бородка, криво усмехнулся Мамука.

– А кто есть? – как-то глуповато переспросил капитан.

– Я. А Руслан не более чем миф, – выпрямился художник на ящике. – Миф, созданный мной.

– Как это? – наконец подключился и Кононов к их интригующей беседе.

– Да проще пареной спаржи, – огрызнулся Мамука. – Тут рассказал, там пересказал, чего сам рассказал. Пошли слухи, начались страхи, ФСБ всполошилась…

Происхождение страшного террориста