— Секрет! — поспешно воскликнула я, тем самым перебив мужчину. — Простите.

— Нет нужды извиняться. Я и так вижу, что вы излишне взволнованны. Так вот, ваш секрет мы сохраним, если для вас это важно. Даже между собой обсуждать не будем, чтобы никто ненароком не услышал. Но, милая Лиция, сидеть здесь — не очень хорошая идея для вас. В этих помещениях гораздо холоднее, чем в других зданиях. Да и ваш куратор обеспокоен тем, что вчера вы не вернулись в общежитие. И ваши подруги тоже переживают.

— Никто не должен знать, что я здесь, — произнесла я с сожалением, выдавив из себя улыбку, на которую сейчас просто была не способна. — От этого целиком и полностью зависит моя жизнь.

— В таком случае это место опять же не подходит для вас. Раз в неделю сюда наведывается ваш куратор для проведения уборки.

— И я искренне надеюсь, что на этой неделе он появится как можно позже. Другого такого же изолированного помещения я просто не знаю.

— И всего-то? — по-доброму усмехнулся домовой. — Я думал, что вы выбрали это место из-за естии.

— Почему вы так подумали?

— Вероятно, потому, что прекрасно помню, как она выглядела в вашем возрасте. Вы очень похожи на нее, милая Лиция. И если бы я точно не знал, что вы — это вы, я бы решил, что она вернулась в стены родной академии.

— Она тоже здесь училась?

— Конечно, — кивнул мужчина. Наклонившись, он подал мне ложку и осторожно снял тарелку с первого блюда. Там меня дожидалась каша. — Как и другие представители аристократических родов. Все они прошли через эти стены.

— Ваша фраза… — протянула я, прожевав первую ложку. Что-то в словах домового меня зацепило. — Вы знаете, что естии здесь нет? Что она не умерла.

— Естественно, ведь именно домовики создают самые лучшие иллюзии, — похвастался мой собеседник, а я едва кашей не подавилась, уставившись на него во все глаза. — Эта иллюзия — наша с сестрой работа.

— А… Кто еще знает, что здесь находится только иллюзия?

— Вероятно, лишь магесса Вантерфул. Мы создали ее по ее просьбе. Ваш куратор идет сюда.

Я не сразу осознала смысл последней фразы, сказанной домовиком. Вскочив на ноги, заметалась, не зная, что делать, но наш повар оказался проворнее меня. В один миг добравшись до постамента, он каким-то чудом привел в действие механизм, поднимающий стеклянную крышку.

— Милая Лиция, ложитесь. У нас меньше минуты, — произнес он деловито.

Меня два раза просить не нужно было. Занимая место на постаменте, я уже хорошо понимала замысел мужчины. Иллюзия в любом случае прикроет меня от взгляда куратора.

Крышка вернулась на место так же бесшумно. Выровняв дыхание, я закрыла глаза как раз в тот момент, когда тяжелая дверь открылась, впуская преподавателя Вантерфула. Эти мгновения, проведенные в тишине, показались мне бесконечными, но стоило мужчине уйти, как домовой снова открыл крышку и выпустил меня.

— Вот здесь секретная плитка, — указал он на центр узора, который был вырезан в постаменте поверх камня. — Если услышите шаги, сразу сюда. Мои чары скроют вас, милая Лиция.

— Я не знаю, как вас благодарить, — произнесла я, проследив затем, как стеклянная крышка опускается.

— О, для меня лучшей благодарностью будет, если вы оставите тарелки чистыми, — улыбнулся домовой. — Мне пришлось прятать поднос, поэтому какао немного разлилось, но чудесный ромашковый отвар совершенно точно остался нетронутым. Он, несомненно, поможет вам привести мысли в порядок. А теперь я вынужден откланяться. Мои повара без меня и лук нашинковать не могут.

Понимающе кивнув, не сдержав ответной улыбки, я вернулась обратно в свой угол. Но все то время пока я завтракала, домовые — хранители этой академии — совершали ко мне паломничество.

Кастелянша, громко вздыхая и жалея бедную девочку, которую “до такой жизни однозначно довела любовь”, перенесла для меня невостребованную кровать, матрас, подушку, постельное белье и сразу два одеяла. Библиотекарь — астария Мага Пестри — принесла свое великолепное печенье и целый чайничек горячего отвара.

Видимо, любовь к готовке у них с братом являлась делом семейным.

Повздыхав над превратностями судьбы, она настроила для меня переход прямо в свою спальню в библиотеке, потому как спрятаться сама в склепе я могла, а вот скрывать предметы мебели не умела.

Именно поэтому мое новое спальное место переехало вместе со мной, очень обрадовавшейся тому, что санузел близко. А еще я порадовалась чистым вещам, перенесенным домовой прямо из моей комнаты в общежитии.

Кажется, ряды моих друзей снова пополнились.

К сожалению, как и ряды врагов.

Нет опаснее существа,

Чем женщина, загнанная в угол

Неделя — ровно столько я провела в заточении, которое устроила сама для себя. Я то сидела в тринадцатом склепе, от безделья заполняя пустые накопители, перенесенные для меня домовыми. То читала в спальне у астарии Пестри книги, которые в стопку для себя собирала ночами, когда библиотека уже была закрыта.

Мне нравилось читать, но рано или поздно любое дело может надоесть. Особенно если оно не приносит результатов.

Я не знала, что искала. Перерыв всю библиотеку, три раза побывав в закрытой секции, я цеплялась взглядом за любые упоминания о естии, о ее супруге, об отце Ионтина и о кураторе Вантерфуле. Я искала слухи и предположения, достижения и новости из прошлого, но книги впитывали в себя лишь четко выверенную информацию.

В конце концов, осознав, что здесь ничего не найду, я обратилась за помощью к нашим домовым. Сами они неохотно вспоминали о тех временах, когда в Академии Проклятых училась наследная дайна, галеции Браушт и Лугстар и куратор Вантерфул, но помочь мне они были в силах.

Столичная библиотека собирала подшивки газет за каждый год, однако сама я наведаться в нее не могла.

— Достал, милая Лиция! — ворвался в библиотеку астарий Гебби прямо через стену.

Честно говоря, я вообще не понимала, как домовые так легко ходят через стены, учитывая, что для переходов им абсолютно не нужны ни двери, ни портальные кольца, но спрашивать у астарии Пестри постеснялась. Я и так считала себя обузой для них, в чем домовые, естественно, не признавались.

Поставив поднос с моим ужином на свободный стол в комнате отдыха, что прилегала к библиотеке и спальне астарии, повар с шутливым поклоном продемонстрировал мне пузатый флакон с вытянутым горлышком. Тягучая жидкость в нем имела насыщенный золотой цвет, словно сахар только-только расплавили.

— Спасибо! — воскликнула я радостно, забирая склянку. — Не представляю, что бы я без вас делала. Вы лучшие!

— И все же я настаиваю на том, что твой план опасен, — недовольно покачала домовая головой.