– Привет, – мило улыбнулась Туся Бурлакову и подошла к самой кромке воды. – Мы тут уху варим, – она указала на костер и висящее над ним ведро.

– Не обращайте внимания, – заслонила собой живописную картину студенческого отдыха Алиса, – это так, собакам, кошкам мелкая рыбешка. – Она внимательно осмотрела второго нежданного гостя и жеманно представилась: – Алиса, можно просто Аля.

– Борис, – отчего-то сконфузился гость, – просто Боря.

– Боря – море горя, – захохотал Василий, – его так жена зовет!

– Ах, жена зовет, – процедила Алиса, отступая, – если зовет, то мы не держим.

– Натуся! Прыгай в лодку, поедем к цыганам! На том берегу такой табор, такие песни!

– Никуда она не поедет. И вам ехать к ним не советую. Наркоторговцы ваши цыгане, – неожиданно вылез вперед к катеру Венька, до которого дошла простая истина, что Туся и Натуся – одно и то же лицо, – сегодня к ним должен нагрянуть наркоконтроль и повязать всех, кто находится в таборе.

– Вчера – пожарные, сегодня – наркоконтроль, – возмутился Бурлаков, так и не рискнувший покинуть лодку, – чего они задумали?

– Спецоперацию «Супертеррор», – подсказал Ромка, подмигивая Веньке. – Выявляют незаконных воротил подпольного бизнеса. Этого, того самого…

– Точно того самого? – переспросил Бурлаков, напрягаясь.

– Точно, – ответил Ромка, – у меня дед – чекист, он рассказал. Я тоже к цыганам сегодня собирался.

– Прощай, Наталья, – трагически воскликнул Бурлаков, кивая приятелю заводить мотор, – свидимся, бог даст, в следующий раз! Надеюсь, на свободе! Эх, век воли не видать!

– Мужчина в полном расцвете сил и возможностей, – повернулся к Тусе Венька, – сухари носить ему будешь? – Вот они, смазливые девицы с пышными формами! В любой момент рядом с ними появляются лица с уголовным прошлым и норовят увести их из-под самого носа к цыганам в табор.

– Он – потомственный олигарх, – пролепетала Туся, горько пожалевшая о том, что чуть не прыгнула в лодку к Бурлакову. – Он – хороший человек.

– Он – хороший будущий уголовник!

Милые ссорятся, только тешатся? Ничего подобного. Говоров был готов, как Отелло, задушить неверную подругу! И не сразу, а делать это постепенно, чтобы она извивалась в муках и просила прощения. Он отмахнулся от навязчивой мысли и пришел к выводу, что любовь к женщине порождает в мужчинах самые низменные инстинкты. Сколько мужчин погибли из-за коварства своих подруг?! Миллионы! Он не станет одним из них. Говоров, не глядя на Тусю, передумал ее душить, гордо расправил плечи и пошел варить уху.

– Мой Бурлаков – такая душка! – заявила Аня, видя, что между влюбленными пробежала черная кошка. – Он, вообще-то, приехал ко мне, только постеснялся это прямо сказать. Мы с ним в последний раз в ресторане, – она театрально засмеялась, – чего только не вытворяли, а потом меня чуть не задавил один придурок! Ой! Это же он и был! – Аня хлопнула себя по коленкам, вспомнив, где она видела Одинцова.

– Тебя чуть не задавил Бурлаков? – спросила Алиса. – Это ради него я рисковала жизнью, бросаясь под колеса автомобиля?!

– Роковой мужик этот Бурлаков, – нагнулся к другу Шереметьев. – Если такие, – он указал на Алису, – из-за него бросаются под колеса, то тебе лучше с Тусей помириться. Женщины – слабые, легко увлекаемые создания, нуждающиеся в твердой мужской руке. Покажи-ка свой кулак.

– Во! – Говоров грозно помахал кулаком в сторону скрывшегося катера.

– Сильно сказано, дружище! – одобрил Ромка и похлопал его по плечу.

Туся подошла с противоположной стороны к ведру с ухой и поинтересовалась, не нужно ли ее посолить. Ромка вспомнил, что действительно забыл посолить варево, и кинулся в поисках соли к рюкзаку. Туся присела у костра и принялась напевать незатейливый чукотский мотивчик, всем своим видом говоря, что она предпочитает слушать и петь только песни народов Севера. Венька хмыкнул и запел про хлопцев, запрягающих норовистых кобыл. Так под песнопения ребята достали одноразовую посуду и наполнили ее наваристой ухой. Если бы не Бурлаков, то рыбалка бы прошла отлично. Не считая того, что полуголую Алису искусали комары, Аня потеряла свою книгу, а Туся так и не помирилась с Венькой.

Назад они ехали молча. Венька сосредоточенно сидел за рулем, Алиса на переднем сиденье рядом с ним отчужденно глядела в темное окно и жалела проведенное впустую время. Туся обнимала остатки ухи, плескающиеся в ведре на ее коленях, и время от времени тяжело вздыхала. Разговаривали только Роман с Аней. Он рассказывал ей о последних достижениях дизайнерского искусства и делал комплименты по поводу ее хорошего вкуса.

– Ты бы могла с легкостью разработать интерьер ванной комнаты!

– Я?! – поражался налоговый инспектор, не замечавший ранее в себе подобных наклонностей.

И Роман весь остаток пути пламенно ее в этом убеждал.

Кормить собаку, встретившую их звонким лаем, Туся не собиралась. Она поставила ведро с остатками ухи на крыльцо и побежала в свою комнату плакать и жаловаться на судьбу. Ей так не везло на нормальных, воспитанных олигархов! Казалось бы, судьба сжалилась и подарила ей огромное светлое чувство, на котором темным пятном проявился невесть откуда взявшийся Бурлаков. Она не смогла устоять и сделала шаг навстречу ему, за что горько поплатилась разбитым сердцем. Оставалось только определить точнее, чье сердце в результате сегодняшнего вечера оказалось разбитым. Глашка не понимала ее тонкого восприятия мира и в чувствах не разбиралась. Она хотела жрать, виляла хвостом и лизала всех подряд, прося геркулеса с тушенкой.

Над ней сжалилась Аня, но разговор в машине настолько подстегнул ее самомнение, что она решила поэкспериментировать. Раз у нее хороший вкус, то она накормит сегодня собаку не кашей, а ухой. Животное должно в достаточном количестве получать витамины и фосфор или что там еще содержится в отварной речной рыбе. Но ротвейлерша, бывает и такое, рыбу не любила. Мало того, она никогда ее не пробовала. Собака с удовольствием уминала копченую колбасу, молочные сосиски, сметану и помидоры. Рыбу она не переваривала на дух. Аня этого не знала и попыталась ее покормить с рук. Она устроилась с Глашкой на крыльце, открыла банку собачьих консервов и показала животному. После чего взяла кусок рыбы, подняла над своим носом, аппетитно принюхалась и облизнулась.

– Вкуснотища, ры-р-р-р, – изобразила она пищевой экстаз голодному животному. – И все – тебе!

Ротвейлерша поверила и неохотно сожрала рыбину. Аня кинула ей шматок консервов и достала следующий кусок рыбы.

Одинцов ехал медленно. Он знал, что та сумасшедшая девица живет в доме Шаховых, и хотел рассмотреть, чем она там занимается, когда не ест макароны. То, что он увидел, повергло его в шок. Девица сидела на крыльце, перед собой она держала обглоданную рыбину и облизывалась. Неожиданно она вцепилась в нее зубами и принялась рвать с нее мясо, рыча и фыркая. То, что внизу у ее ног сидела большая черная собака и трагическим взором наблюдала представляемую ей картину, готовясь за шмат тушенки проглотить очередную порцию речной гадости, Одинцов в темноте не увидел. Он подумал, что голодают не только африканские дети, и решился на отважный шаг. Он накормит эту несчастную! И сделает это в самое ближайшее время, пусть одним страдальцем на земле станет меньше. Подъезжая к своему дому, Дмитрий лихорадочно перебирал в уме более-менее пристойные рестораны, где бы не удивились его необычной спутнице. И подавали бы двойные, нет, тройные порции в пластиковых контейнерах: такие девицы, наедаясь сами, норовят утащить что-нибудь про запас.