Значит, я живу в самом настоящем раю и не могу этим наслаждаться. А все потому, что эта дурацкая ГВР-школа забирала у меня большую часть моего сознания.

* * *

Через два квартала от академии мы обнаружили заведение «У Твена», прекрасное место, стулья с витыми спинками, столы, покрытые пластиком. Мерк вытащил нас обоих на свободу.

— Спасибо, — сказал я.

— За что?

— За то, что вытащил меня оттуда.

— Здорово достало?

— Здорово.

— И меня тоже, — сказал он. — Клаустрофобия, понимаешь?

Я кивнул. Мне было это знакомо.

— Слишком много этих чертовых нулей и единиц, — жаловался он. — Проклятая ГВР.

— Кусок дерьма.

Мы чокнулись стаканами с водой. Изучили меню.

— Ты слышал про Лазаря?

Я подумал: «Ты имеешь в виду, что его убили?», но сказал:

— Что он закончил обучение?

— Похоже на то. Счастливый ублюдок.

— Забавно, я всегда думал, что будет какая-нибудь церемония.

— И я так думал, но оказалось, что нет. Его больше нет. Ушел в Гарвард.

У нашей академии было соглашение с Гарвардской медицинской школой о переводе студентов. Выпускников Дебрингема автоматически зачисляли в Гарвард со стипендией Гедехтниса. Очень неплохо, подумал я. Чтобы получить стипендию, требовалось лишь два года интернатуры в лаборатории Гедехтниса.

— Ты точно знаешь, что он в Гарварде?

— Маэ$тро сказал.

— А ты ему веришь?

Мерк многозначительно посмотрел на меня.

— В этом случае верю. А что, не нужно? Опасно. Если это я убил Лаза… Но все-таки я не остановился.

— Тебе не кажется странным, что он ничего не сказал нам? Просто исчез?

— Любимчик. Мы ему просто не нравимся.

— Правильно, но разве ему не хотелось утереть нам носы? Похвастаться, что он нас опередил?

— Возможно, — согласился Мерк. — Я не знаю. Не исключено, он считает, что он выше этого, как во всем остальном.

— Может быть.

— А что еще могло с ним случиться? — Он высунул язык и изобразил, что его душат.

— Ты прав, — ответил я. — Это глупость.

— Он получил то, что хотел. Скоро он станет доктором Лазарем, спаси нас, Господи, и сохрани. — Мерк отшвырнул свое меню. — Хэл, я больше не хочу этим заниматься. Я серьезно подумываю о том, чтобы сбежать.

— В самом деле?

— Родители убьют меня. Но все равно я хочу сбежать.

— И чем же ты займешься? Компьютерами?

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, я хочу работать с детьми.

— Не могу себе это представить, — признался я.

— И я не могу, — согласился он. — Но все равно. Именно этого я хочу. Хочу их вдохновлять, понимаешь? Хочу стать для кого-то противоположностью Маэ$тро.

— Анти-Маэ$тро, — пошутил я.

— Для разнообразия делать все как надо.

— Возможно, я уйду с тобой.

— Черта с два, — сказал он. — Ты станешь врачом.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно!

— Почему?

Он усмехнулся.

— Потому что тебя восхищает смерть.

Да, но совсем по-другому, подумал я.

Между некрологией и танатологией большая разница. Сколько времени нужно, чтобы тело разложилось? Это некрология. Почему мы должны умереть? Это танатология. Меня интересует философия смерти (конец и начало, переход из одной формы существования в другую), а вовсе не болезненные подробности. Я не гробокопатель.

Просто… у меня есть вопросы.

Сначала ужин, потом Смартин! — мороженое с травами моментальной заморозки. Меркуцио выбрал себе банановый Панк Манк, а я шоколадно-ореховый Фрикон Дикон. Очень приятное разнообразие после внутривенных влияний. Мерк вовсю флиртовал с официанткой — забавное (хотя и бесполезное) занятие.

— Насколько проходима? — спросил я его, когда официантка отправилась за нашим счетом.

— Система?

— Да. Сколько задних дверей в ГВР? Сколько всего выходов?

— Дай подумать. Я уже закодировал три, сейчас работаю над четвертым. И еще два твоих. Не исключено, что и Тай уже создал свой.

— А остальные?

— Мне кажется, это зависит от того, — сказал он, — насколько глубоко каждый сумел изучить систему и умеет ею пользоваться. Ты кому-нибудь показывал?

Показывал ли я кому-нибудь?

— Насколько мне известно, нет, — ответил я.

— Тай мог научить Шампань, — продолжил он. — Остальные могли и сами дойти. Правда, у них могло не хватить духа сделать это.

Если научился с какой-то целью использовать систему, сможешь использовать ее и впредь. Мог ли Мерк или Тай запрограммировать ловушку в коде ГВР? Подпрограмму, которая вместо того, чтобы выпускать, удерживала меня? Подпрограмму, которая может причинять мне вред?

Но зачем?

Просто шалость? Шалость, которая зашла слишком далеко?

У Маэстро больше мотивов для этого. Он много лет ненавидит меня. Преподаватели не должны так ненавидеть своих студентов.

Значит, он пытался совершить УБИЙСТВО? Паранойя какая-то! Бессмыслица.

Конечно, это мог быть несчастный случай, «сбой в программе сервера», как сказал Маэстро. Выброс Каллиопы.

— Так. Хорошо. Очень интересно. — Мерк постучал пальцем по счету, внимательно его рассматривая.

— Что-то не так? — спросила официантка. У нее были веснушки и соломенного цвета волосы. Она и выглядела совсем молоденькой, гораздо моложе остальных официанток. Помню, я еще подумал, что она, возможно, дочь хозяина заведения.

— Нет, не в этом дело. Посмотрите сюда. Это ваш почерк?

— А что такое?

— Он о многом говорит.

— В самом деле, и вы разбираетесь в почерках? Вот круто.

Мерк подвинулся, чтобы дать ей место, она проскользнула в нашу кабинку. Она и мне улыбнулась. Когда она наклонилась, я почувствовал аромат корицы от ее жевательной резинки.

— Так что же вы можете сказать про меня?

— Ладно, наклон букв. Посмотрите на "п" в «спасибо», а еще на изгиб "б", как оно загибается вверх. Мы называем его «причинный изгиб».

— И что же он значит?

— Это очень особенный изгиб, редко встречается.

— Ну же, объясните, — умоляла она.

Я махнул рукой, как бы разрешая, чтобы он продолжил.