стояла позади Коджи и увлечённо ковыряла пол носком тапочка. Цуми знает что, кажется, у меня это теперь входит в привычку. Сейчас одно радует: распекают больше учителей, чем меня. А вот остальное…

Я умудрилась грохнуться в обморок. Едва очнулась в лазарете, как Изаму улыбнулся, словно ласковый голодный крокодил, и велел быстро явиться к директору. Нет, не так. Очень быстро. В этот раз на защиту целителя рассчитывать не приходилось.

Пока я шла, озарение пришло само собой: директор вернулся, а я этот момент чудесно прошляпила. И вот теперь стою тут и слушаю… Мало приятного слушаю.

Коджи взял удар на себя.

Я только украдкой рассматривала прибывшего директора. Высокий, широкоплечий, не удивлюсь, если бывший воин, который по какой-то причине теперь управляет школой. Черные волосы перемежаются серебром седины, у рта и на лбу залегли паутинки морщин, но чёрные глаза, кажется, способны пронизывать плоть и камень. На нём тёмная одежда без опознавательных знаков, только на широком поясе висит несколько чёрных кристаллов.

Директор не делает резких движений, каждое из них наполнено грацией уверенного в себе хищника. Словно прекрасно знает, что жертва не убежит. А ещё он кого-то неуловимо напоминает…

— Как тебе пришло это в голову, Аска?

Я вздрогнула от его голоса. Голос, кстати, низкий, немного шелестящий. Если б можно было его нарисовать…

Перед глазами мгновенно начали выстраиваться линии кандзи, тянуться друг к дружке, сплетаясь воедино.

Тьма.

Стало немного не по себе. После представления в аудитории что-то изменилось. Кандзи теперь выстраивались с лёгкостью, даже не требовалось усилий.

Но вопрос оставался до сих пор без ответа.

Коджи чуть повернулся ко мне. Так, он недвусмысленно даёт понять, что молчать нельзя. Придётся говорить.

— Ну… — хрипло начала я. — Подумалось, что если можно начертать слово, то почему не начертать несколько?

Кажется, Коджи с трудом сдерживался, чтобы не закрыть лицо ладонью и не застонать: «О Плетунья и все остальные боги!». Я делала вид, будто не понимаю, что тут такого. Отрывок из хроник — это «несколько слов». Хорошо, несколько слов по несколько, уж коль на то пошло. Но что с меня взять, я простая ученица школы Годзэн, откуда ж мне знать детали.

А ещё я осознала, что в глазах директора… веселье. Такое, не совсем понятное, странное, от которого по спине бегут мурашки, но не злость.

— Значит, подумалось? — мягко уточнил он.

— Директор Тэцуя, — начал Коджи, — Аска показала прекрасный потенциал, только…

— О последствиях не подумала, — с иронией заметил директор.

И вот таким тоном это сказал, будто даёт понять Коджи: помолчи, с тобой отдельно поговорим.

Я попыталась слиться со стеной. Молчи, Аска, молчи, не надо выёживаться, кто знает этих директоров?

На меня ещё раз посмотрели оценивающе и изучающе, словно на что-то необычное. Но угрозы пока не исходило. Или же Тэцуя умеет очень хорошо скрывать чувства и вводить в заблуждение окружающих?

— Значит так, ещё никому не мешала работа на благо школы, — начал директор Тэцуя. — Аска, ты ведь не против бесплатного физического труда? Особенно после того, что случилось с аудиторией, и теперь ей необходим ремонт? Впрочем, можешь не отвечать, я вижу, что не против.

Так, здравствуй, уборка. Ладно, не в первый раз. Если всего лишь ремонт, значит, от аудитории что-то осталось.

— Пока никакой каллиграфии, — продолжил он дальше.

Я с трудом удержала невозмутимость на лице. А это уже хуже.

Но на меня директор больше не смотрел, всё внимание сконцентрировано на Коджи. Какое-то время в кабинете тишина. Ощущение, что им не надо слов, чтобы понять друг друга. Возможно, секретная техника общения, чтобы ушастые ученицы не услышали то, чего не нужно?

— Аска, ты свободна, — холодно сказал Коджи. — Будь любезна, никуда не вляпывайся.

Появилось острое желание показать ему язык, но в этот миг на меня посмотрел директор Тэцуя, в его глазах снова вспыхнуло веселье, будто обуревавшие меня чувства были для него открытой книгой.

Я прикусила изнутри нижнюю губу, быстро поклонилась и выскочила из кабинета.

Странный, очень странный директор!

Стоило немного отойти, как в коридоре появились Харука и Мисаки. Ловко подхватили меня под руки и потянули во двор.

— Вы чего? — ошалела я.

— Тише, — прошипела Харука. — Это же директор! Ты хоть представляешь, какое наказание он может придумать?

— Выбросить в лес к цуми?

— Коза! — не выдержала Мисаки.

Так, а это что-то новенькое, так она ещё не выражалась.

Но когда мы вышли во двор, я поняла, что «коза» — достаточно мягкая характеристика.

Потому что перед нами стояло этак человек… семь. Все рослые девицы в чёрных кэйкоги. Среди них — кто бы мог сомневаться? — Сату и Кёко. Лица у всех очень недобрые, руки кто упирает в бока, кто сложил на груди. И смотрят так, будто собрались меня бить. Предположительно ногами.

Быстро окинув взглядом двор, я отметила, что всё на месте. Уже неплохо, следовательно, глобальных разрушений после моего представления не было.

— Чем обязана? — поинтересовалась я, глядя прямо на Сату.

Глупо было бы считать, что заводила не она. Конечно, две девицы рядом зыркают очень недобро, но я не забыла, что Сату потеряла из-за нашей стычки свой тэссен. Поэтому не стоит рассчитывать на её благосклонность или хотя бы нейтралитет.

— А наглости тебе не занимать, — заметила она.

— Тебе тоже, — не осталась я в долгу, осторожно высвобождаясь из хватки Харуки и Ми-саки.

Краем глаза заметила, что они переглянулись, однако не стали ничего говорить. То ли считают, что мне самой пора разбираться с проблемами, то ли не хотят лезть после увиденного в аудитории.

Пусть мне не дали довести задуманное до конца, но я прекрасно помню лица окружающих. А ещё потоки рёку, которые гуляли по всему телу и наполняли такой силой, что казалось, я могу победить всех восставших на поле битвы.

И сейчас тоже чувствовалось, как где-то внутри зарождается что-то густое и тяжёлое, способное излиться наружу.

— Из-за тебя накрылся выезд в город, — мрачно уронила девчонка, стоявшая от Сату справа. — Это бывает лишь раз в месяц.

В город? Это что-то новенькое.

— Ну откуда ж Аске знать такие детали, — хмыкнула Сату. — В город отправляют только лучших, она никогда в этих рядах не была. Да и вряд ли будет.

— Конечно, — вдруг раздался за нашими спинами ледяной голос директора Тэцуи, от которого мы все вздрогнули. Как он только сумел подойти бесшумно? — Кому как не тебе, ученица Икэда, судить о тех, кто пишет кандзи не только на бумаге?

В глазах Сату вспыхнул гнев, но губы остались сжатыми в узкую линию. Только по