Но это придется как-то подстроить. А значит, попытаться убедить охотника, что он передумал. Может быть, даже удастся уверить Джесса, что он потерял интерес к Элис. Если охотник перестанет видеть в ней оружие, которым можно воспользоваться против Лефтрина, то, скорее всего, прекратит ее донимать. После чего останется лишь дождаться подходящей возможности.

«Смоляной» подтолкнул его, привлекая внимание.

— Что такое? — спросил он у корабля и остановился.

Быстро оглядевшись, Лефтрин не заметил ничего опасного. Несмотря на предлог, под которым он сбежал от Элис, эта часть реки не сулила никаких затруднений. Русло окаймляли заросли камыша, и баркас просто двигался по проходу между ними. Рыбы здесь было полно, и Лефтрин подозревал, что драконы по пути как следует подкрепятся.

Затем капитан разглядел, как трепещут деревья, растущие за камышами. Кроны содрогались, с некоторых посыпались желтые листья и мелкие ветки. Мигом позже прибрежные камыши всколыхнула волна и покатилась дальше, в реку, взбаламутив воду и траву. Она ударила в корпус судна и прошла дальше, почти незаметная на глубине.

— Землетрясение! — крикнул с кормы Сварг.

— Землетрясение! — предостерегающе проревел Большой Эйдер, обращаясь к хранителям в маленьких лодках.

— Именно! — подтвердил Лефтрин. — Отведите «Смоляного» как можно дальше от берегов, но так, чтобы не потерять дно. Осторожно, взялись!

— Поберегись! — откликнулись багорщики.

Пока «Смоляной» отходил от берега, по кронам деревьев прошла еще одна волна. На землю посыпались дождем листья, ветки и старые птичьи гнезда. Миг — и камыши, ряд за рядом, окунулись в воду, а затем баркас покачнулся. Лефтрин нахмурился, но не отвел взгляда от деревьев. Землетрясения частенько случались в Дождевых чащобах, и, по большей части, на слабые толчки никто не обращал внимания. Сильные же не только угрожали жизни рабочих, ведущих раскопки в городах Старших, но и могли свалить старое или подгнившее дерево. Даже если ствол не рухнет прямо на палубу, из-за них, как слышал Лефтрин, порой тонули корабли. Говорят, во времена его дедушки именно упавшее дерево, по-настоящему огромное, остановило все движение на реке, и рабочим потребовалось почти полгода, чтобы расчистить фарватер. Сам он несколько сомневался в правдивости этой истории, но в каждой легенде найдется зерно истины. Наверняка где-нибудь да упало достаточно большое дерево, чтобы пошли такие слухи.

— Что происходит? — В голосе Элис угадывалась тревога.

Она услышала крики и вышла на палубу.

— Землетрясение, и довольно сильное, — не глядя на нее, ответил Лефтрин. — Пока что никаких осложнений, похоже, только деревья как следует встряхнуло. Ни одно не упало. Если не будет второго толчка, посильнее, мы легко отделаемся.

К ее чести, Элис только кивнула в ответ. Землетрясения были обычным делом по всем Проклятым берегам. Жителей Удачного ими не удивишь, хотя капитан сомневался, что Элис когда-либо переживала таковое на воде или беспокоилась из-за падающих крупных деревьев. Возможно, и следующее предостережение окажется для нее новостью.

— Иногда из-за землетрясений вода в реке становится более едкой. Но не сразу. Считается, что-то происходит выше по течению и выпускает белую воду. Через два-три дня мы, возможно, увидим, что река совсем побелела. Или нет. А вслед за действительно сильным землетрясением иногда приходят грязевые дожди.

Элис тут же оценила угрозу.

— Если вода сделается едкой, что делать драконам? И выдержат ли лодки хранителей?

Лефтрин глубоко вдохнул и выдохнул через нос.

— Ну, эта опасность на реке была всегда. Лодки, вероятно, некоторое время продержатся, хотя, на всякий случай, если вода станет едкой, мы затащим их на палубу, поставим друг на друга, а хранители поплывут с нами.

— А драконы?

Капитан покачал головой.

— Насколько я понял, у них довольно прочные шкуры. Многие животные, рыбы и птицы чащоб привычны к здешней воде. Кое-кто держится подальше от реки, когда она белеет, а другие вроде бы и не замечают разницы. Если вода станет едкой, многое будет зависеть от того, насколько сильно и как надолго она изменится. День-другой, полагаю, драконы выдержат. Если дольше, я начну беспокоиться. Но, может, нам повезет, мы найдем сухой берег, и драконы переждут на нем самое худшее.

— А если берега не будет? — негромко спросила Элис.

— Ты и сама знаешь ответ, — отозвался Лефтрин.

До сих пор за всю дорогу такое случилось лишь однажды. Как-то вечером они так и не нашли надежного места для отдыха. Во все стороны, сколько ни смотри, тянулись одни болота, и драконам некуда было вылезти из воды. Несмотря на все их ворчание, им пришлось ночевать прямо в реке, а хранители улеглись на палубе «Смоляного». Драконам тот опыт пришелся совершенно не по вкусу, однако они выжили. Но тогда вода была не слишком едкой, а погода — мягкой.

— Им придется потерпеть, — заключил Лефтрин.

Ни он сам, ни Элис не заговорили вслух о том, что белая вода может разъесть раны драконов.

— Это путешествие изначально сопровождали опасности, — чуть помолчав, добавил Лефтрин. — Очевидные опасности, с которыми мы постоянно живем бок о бок. Первые «поселенцы» Дождевых чащоб были, по сути, брошены здесь. Ни один человек в здравом рассудке не пришел бы в эти края по доброй воле.

— Я знаю историю своего народа, — перебила Элис несколько резко, но тут же слабо улыбнулась. — И я, со всей определенностью, пришла сюда по доброй воле.

— Да, верно, история Удачного — это история Дождевых чащоб. Но, по-моему, мы живем тут несколько дольше, чем вы.

Капитан облокотился на борт, ощущая под руками крепость «Смоляного». Окинул взглядом течение своего мира.

— Странность струится в водах этой реки и влияет на всех нас, так или иначе. Трехог не самое удобное место для жизни, и Кассарик не лучше. Но без этих городов у Удачного не было бы магии Старших на продажу. То есть нет Дождевых чащоб — нет и Удачного, как я это вижу. Но я пытаюсь сказать, что поколение за поколением, десятилетие за десятилетием молодые исследователи пускались в путь, обещая, что найдут лучшее место для поселения. Некоторые так и не вернулись. Остальные же рассказывали об одном и том же. Ничего, кроме бескрайней долины, где много деревьев и еще больше сырости. И чем дальше углубляешься в лес, тем более странным он становится. Все экспедиции, поднимавшиеся вверх по течению, возвращались, уверяя, что дошли до конца судоходного русла или же места, где река разлилась во всю ширь, так что оба берега напрочь скрылись из вида.

— Но ведь они просто не заходили достаточно далеко? Я встречала довольно упоминаний Кельсингры, чтобы не сомневаться в том, что она существовала. И где-то существует до сих пор.

— Печальная истина состоит в том, что мы можем прямо сейчас проплывать над ней и никогда об этом даже не узнать. Или же она может остаться в полудне пути от нас, за деревьями, укрытая мхом и грязью. Или стоять на одном из притоков, которые мы миновали. Два других города Старших либо затонули, либо были погребены. Никто не знает наверняка, что с ними случилось, но известно, что теперь они под землей. То же самое могло произойти и с Кельсингрой. Вероятно, так и было. Нам известно, что давным-давно стряслось что-то грандиозное и ужасное. От этого погибли Старшие и почти вымерли драконы. Изменилось все. И сейчас, на самом деле, мы всего лишь следуем за драконами по самому судоходному руслу и надеемся к чему-то прийти.