Таким образом, работа с холотропными состояниями показала, что эмоциональные и психосоматические проблемы намного сложнее того, как они видятся обычно, и что их корни проникают в психику гораздо глубже. Однако она же выявила существование более глубоких и более эффективных терапевтических механизмов. Ведь традиционные школы психотерапии признают только те терапевтические механизмы, которые связаны с послеродовым биографическим материалом и индивидуальным бессознательным, к примеру, снятие психологического подавления и воспоминание о событиях младенчества и детства или воссоздание на основе свободных ассоциаций через сновидения и невропатические симптомы, эмоциональное и интеллектуальное проникновение в чью-либо историю жизни и, наконец, анализ переноса.

Новые же данные показывают, что эти подходы не в состоянии распознать и оценить необычайный исцеляющий потенциал более глубоких действующих сил психики. Так, например, воспоминание о рождении и переживание смерти эго и духовно-психического возрождения может оказывать далеко идущее терапевтическое воздействие на широкую палитру эмоциональных нарушений. Действенные терапевтические механизмы также связаны с различными видами трансперсональных явлений, таких как переживания прошлой жизни, столкновение с архетипическими образами и мотивами и отождествление с разными животными. Особой значимостью в этом отношении обладает восторженное чувство единства с другими людьми, с природой, Вселенной и Богом. Если таким чувствам предоставить течь своим чередом и должным образом воссоединяться с ними, то они явят собой исцеляющий механизм необычайной силы.

Эти данные показывают, что понятийная основа психотерапии должна быть расширена до пределов картографии бессознательного. Однажды Фрейд, чтобы описать человеческую психику, использовал метафору айсберга. Но то, что тогда вообще представляли под психикой, было лишь самой верхушкой айсберга над водной поверхностью. А скрытая под водой масса этого айсберга соответствовала бессознательным областям, которые обнаружил психоанализ. В свете же открытий современных исследований сознания мы можем переиначить это сравнение и сказать, что все то, что насчет человеческой психики открыл фрейдовский психоанализ, представляет собой в лучшем случае видимую часть айсберга, в то время как огромные области бессознательного в ответ на усилия так и не открылись Фрейду и даже для него оставались скрытыми. Мифолог Джозеф Кемпбелл с его язвительным ирландским юмором определил это очень точно: «Фрейд пытался поймать рыбу, сидя на спине у кита».

Бичом современной психотерапии является поразительное отсутствие согласия ее различных школ насчет самых основополагающих вопросов жизнедеятельности человеческой психики и ее главных движущих сил, насчет причины, природы и развития симптомов, насчет стратегии и техники психотерапии. Это относится не только к школам, основанным на полностью взаиморазличающихся философских предпосылках вроде бихевиоризма, психоанализа и экзистенциальной терапии, но также и к различным ветвям глубинной психологии, которая исторически развивалась из того же источника; из первоначальной работы Зигмунда Фрейда – адлеровская, ранкианская, юнговская, кляйнианская, райхианская и лакановская школы, а также эгопсихология и многие другие.

Мир современной психотерапии напоминает собой большой забитый рынок, на котором трудно ориентироваться. Каждая из множества школ одному и тому же эмоциональному и психосоматическому нарушению дает разные объяснения и использует разную терапевтическую технику. Каждый из этих подходов выказывает себя в качестве научного метода понимать и лечить эти проблемы. Трудно даже вообразить подобную степень разногласий в какой-либо из наук естественных. А в психологии мы как-то научились сживаться с подобным положением и, как правило, даже не подвергаем это сомнению и не считаем его странным.

Нет никаких убедительных статистических исследований, показывающих, что один вид психотерапии превосходит другие. Различия, существующие внутри школ, кажется, даже больше, нежели между ними. Да и вообще, психотерапия настолько же хороша, насколько хорош врач; хорошим врачам во всех школах удается получать лучшие результаты, а плохим врачам – худшие, вне зависимости от их принадлежности. Так что совершенно ясно, что результаты психотерапии имеют весьма малое отношение к теоретическим представлениям особой школы и к тому, что врачи думают насчет того, что они делают: по поводу содержания и времени толкований, об анализе переноса, стратегическом использовании молчания и так далее.

Кажется, что факторы, которые в психотерапии играют решающую роль, весьма отличаются от тех, которые обычно обсуждаются на страницах профессиональных книг. Их также очень трудно описать в научных понятиях, чему служат примером такие определения как «качество человеческих взаимоотношений между врачом и пациентом» или же «чувство пациента, что он впервые в жизни был безоговорочно принят и понят другим человеком». В связи с этим мы как начинающие профессионалы потому выбираем одну определенную школу психотерапии, к примеру фрейдовскую, райхианскую, юнговскую или салливановскую, что были вовлечены в нее исключительно по личным причинам. Это исключительно субъективный выбор, отражающий структуру нашей собственной личности и имеющий весьма малое отношение к объективной ценности и научной точности того или иного отдельного подхода.

Работа с холотропными состояниями наводит на мысль о весьма любопытной альтернативе: если эксперты не могут прийти к соглашению, почему бы им не довериться собственному исцеляющему разуму, собственному внутреннему целителю. Такой подход вначале предлагался К.Г. Юнгом. Он осознавал то, что невозможно добиться интеллектуального понимания того, как работает психика, почему развиваются симптомы, и разработать на основе этого некую технологию, которая позволит выправлять психологическую жизнедеятельность других людей. Согласно Юнгу, душа не является продуктом мозга; она – мировое начало (апгта tnundi)> которое пронизывает все сущее, и наша индивидуальная психика – часть этой космической матрицы.

Рассудок – только одно частное отправление психики, дающее нам возможность ориентироваться в житейских обстоятельствах и справляться с повседневными делами; он не способен постигать психику и руководить ею. Юнг видел задачу врача в том, чтобы помочь установить динамическое взаимодействие между сознательным эго пациента и самостью, некой более высокой стороной его личности; и это взаимодействие принимает вид диалектического обмена, использующего язык символов. И тогда исцеление идет из общественного бессознательного и руководится внутренней разумностью, великая мудрость которой превосходит всякое знание любого отдельно взятого врача или терапевтической школы. В этом суть того, что Юнг называл процессом индивидуации.

Терапевтическая работа с холотропными состояниями, как то показывают примеры из лечения психоделиками или холотропным дыханием, в общем-то подкрепляет юнговское понимание терапевтического процесса. Однако она намного более действенна, чем те терапевтические методы, что были доступны Юнгу, вроде разбора сновидений и метода деятельного воображения. Холотропные состояния имеют свойство приводить в действие потенциал самоизлечения души и тела и запускать начало процесса преображения, руководимого глубинной внутренней разумностью. В этом процессе бессознательный материал с сильной эмоциональной нагруженностью и значимостью сам собой проявляется в сознании и становится доступным для полного переживания и воссоединения.