— Иней, мне зябко, пошли уже скорее.

— Давай я обниму тебя крепче! — последовал его хрипловатый смешок, и наглые руки скользнули на спину и медленно провели от лопаток к талии.

У меня перехватило дыхание.

А почему?

Пра-а-авильно!

— Да я, похоже, заболеваю… — задумчиво сообщила я в никуда.

— И я, я тоже болен! — вдохновенно выдал рыжий дурак, прижимая меня еще крепче к себе.

— Ничем дышать! — просипела я, обвисая на руках у нага, который малость не соизмерил силы, и закатывая глаза.

— Я тоже немного волнуюсь, — немного снисходительно отозвался Инейран. — Но не тревожься, все пройдет хорошо!

— Сейчас потеряю сознание, — полуобморочным тоном заявила я, вцепляясь в его плечи. — Иней…

— Какая страсть, — восхитился этот бессовестный, отцепляя мои пальчики, которые почти достигли его шеи! Гр-р-р! А цель была так близка.

— Иней…

— Милая, не стоит так реагировать, — заботливо сообщил рыжий, прижимая меня к себе и между делом скользнув одной ладонью аж до бедер. — Хотя мне, конечно, лестно.

Он уже давно ослабил хватку, потому сейчас я просто висела на его руках и пыталась прийти в себя. И при этом удержаться, чтобы не дать некоторым по морде.

— Подведем итоги, — с показным спокойствием начала я. — Ты меня только что чуть не придушил и в очередной раз сделал «комплимент» моим мозгам. В твоем понимании, их отсутствию.

— Как это — придушил? — перепугался Иней, ослабляя хватку. — Лали, прости, если тело нага я контролирую идеально, то этим просто слишком мало пользуюсь, вот и не знаю границ.

— Не извиняет, — сухо сообщила я и, встряхнув головой и отстранившись, пошла к дверям. — Мой илудар, вы желали прогулки.

— Хватит ерничать! — не выдержал илудар и, подхватив меня под руку, вывел из дома в сад. — Может, в парк?

— А можно? — спросила я, но, тем не менее, в душе поднялась волна нетерпения. — Ведь в людные места ходят только с родственником мужского пола.

— Со мной тебе можно куда угодно, — усмехнулся мужчина, и я вновь загрустила, без лишних слов понимая, о чем он.

Закон о чистоте крови. Договор.

Мы шли долго. Сначала через наш сад, потом — тропами, после этого, наконец, попали в ухоженный и сейчас на удивление пустой парк.

— Я не знаю, с чего начать, — неожиданно признался рыжий. — Вот правда. Я, разумеется, и раньше сталкивался с юными нагами, но никогда не испытывал желания знакомиться ближе…

— И как же ты меня воспринимал эти полгода?

— Тебя отдельно, тело отдельно, — честно ответил наг… и меня вновь посетило желание смертоубийства.

Почему же он такой до идиотизма честный?!

Я, не долго думая, озвучила этот животрепещущий вопрос.

— Потому что есть вполне резонные опасения, что отведенного законом времени мне не хватит.

— Ага… — кивнула я. — И еще вопрос… твое «тебя отдельно, тело отдельно» — это в какой трактовке? Только тело, а меня — это так… потому что по отдельности не ходим?!

— Дурочка ты, — беззлобно улыбнулся Иней и неожиданно снова притянул меня к себе, ласково проведя ладонью по волосам. — Тебя отдельно, потому что общался я с тобой, а ты… маленькая. Если бы я думал о тебе как о женщине, то сорвался бы гораздо быстрее.

— Ничего не понимаю, — беспомощно подняла я на него глаза. — Ты противоречишь сам себе! Что ты говорил в кабинете отца?! Напомнить? И что, твое мнение изменилось за эти неполные сутки?!

— Лали!

— Скоро восемнадцать лет, как Лали, — холодно ответила я, пытаясь отстраниться. — Иней, не надо усложнять.

И давать мне надежду.

Этого я не сказала… Да и думать про это было нежелательно.

Он только внимательно на меня посмотрел, а потом вновь притянул к себе и, зарывшись одной рукой в волосах, не позволяя мне отвернуться, медленно склонился ко мне, касаясь губ поцелуем.

Я закрыла глаза и постаралась остаться безучастной. Оно мне надо? Бередить все это.

Но, как ни странно, когда он в виде человека, я… таю. Незаметно уплываю в какой-то странный туман от его прикосновений, растворяюсь в дымке и уже не могу быть статуей в руках Инейрана. Вскидываю ладони — и пальцы ложатся на гладко заплетенные волосы, скользят по изгибу его ушной раковины, отчего мужчина вздрагивает и прижимает меня ближе. А волосы… поглаживая гладкое переплетение косы, я невольно вспоминаю: он говорил, что они вьются. И мне вдруг очень хочется распустить и посмотреть.

Поцелуй перестает быть нежным, в нем появляется страсть и нетерпение. Я робко следую за Инеем, подчиняюсь его движениям, нерешительно пытаюсь отвечать, отчего мужчина, казжется, вообще сходит с ума. Тихий стон, он на миг отрывается от меня и, обжигая полночно-синим взглядом, вдруг кладет ладони мне на талию и приподнимает меня. Спустя миг я уже плотно прижата к шершавой коре дерева. Успеваю лишь испуганно охнуть, но мне сразу же вновь закрывают рот поцелуем. Вскидываю руку, упираясь ладонями в его плечи, но… он не чувствует. Он сильный, очень сильный. Он целует так, что страх тесно переплетается с желанием, так, что под кожей бегут обжигающие искорки, воспламеняя кровь. Так, что я начинаю забывать о том, зачем мои пальцы легли на его плечи. И я предаю… сама себя, свое слово, свои интересы.

Я его обнимаю.

Все как в тумане… Что, зачем, почему? Потому что меня дурманит его запах. Привкус апельсина от его поцелуев сводит с ума. Он еще никогда не был так близко. Почему-то в виде нага я его так не воспринимала. Я его боялась. Он был слишком большой и внушительный, а вот как человек… гораздо ближе.

Руки Инея уже давно не лежат на талии, они нежно поглаживают спину, ласкают чувствительную шею и ушко, скользят все ниже и ниже по ключицам, расстегивая застежку кафтана. Один нетерпеливый рывок — и ткань сине-зеленым озером ложится у моих ног.

Он не переходит границ, он по-прежнему невероятно медленно и томно целует, лаская открытые участки кожи, гладя запястья и ладони. Время от времени отрывается от моих губ, чтобы коснуться своими или кончиков пальцев, или мочки уха, на что мое тело отвечает едва заметным трепетом.

И касания, касания, касания… Легкие, едва ощутимые, но лишающие разума вернее самых страстных поцелуев.

Точнее, от них я бы как раз опомнилась и сбежала. Если бы получилось… Он перекрыл все… кислород, почти не отрываясь от моего рта, заставляя дышать только запахом его кожи… его парфюма. Перекрыл и пути отступления, прижимаясь так близко, что я не смогу вывернуться, даже если бы захотела…

Лали, да приди же в себя!

— Много одежды. — Хриплый голос мужчины врывается в одурманенное сознание, и я вздрагиваю, потому что одновременно с этим он обхватывает ладонью мою грудь, ловит с губ потрясенный вздох и тихо смеется.