– Значит, это был концерт по заявкам, – умильно улыбнулась я. – Здорово! Не отказалась бы каждую ночь засыпать под такую музыку! Но вряд ли у вашего покровителя найдется время баюкать меня еженощно. Жаль! Эх, вот диск с какой музыкой я бы купила, даже лицензионный! Если увидите его, передавайте мое восхищение, аплодисменты и просьбу выступить на бис.

– Коль случится увидеть, непременно передадим, магева, – пообещал дядюшка Каро, а Лакс ревниво фыркнул. В отличие от Фаля, искренне опечаленного из-за пропущенного чуда, парень, кажется, жалел о том, что не видел загадочного музыканта, только потому, что не имел возможности задать ему трепку за исполнение серенад чужим девушкам.

Поболтав еще чуток о загадочном феномене Темного Менестреля, занялись завтраком и упаковкой шмоток. Кейр, готовый хоть сейчас в поход, разумеется, озаботился заготовкой съестного на трапезу и про запас, припахал в помощь Гиза, а я и Лакс, в вещах которого после недельного запоя царил полный ералаш, всерьез взялись за сборы. Усевшись рядом с сундуком, откинула крышку и печально вздохнула. Да, в евклидовом пространстве все эти великолепные вещи маэстро Гирцено ни при каком искусстве упаковки не могли влезть в походную сумку скромных размеров. Предстоял процесс мучительного отбора. Не тащить же за собой сундук, приторочив его к крупу Дэлькора, и не реквизировать фургон балаганщиков! Они-то дадут, да я сама себе буду французов-мародеров под Москвой в тысяча восемьсот двенадцатом напоминать. Кажется, Фаль, обожавший все яркое, блестящее и изысканное, переживал не меньше моего, даже о своем диатезе забыл. Перелетел на краешек крышки, печально погладил верхнюю золотистую рубашку, расшитую мелким жемчугом, и вновь вернулся на плечо.

– Чего вздыхаешь, никак о Темном Менестреле мечтаешь? – с усмешкой спросил вор, внутренне напрягаясь.

– Менестрель – это поэзия, а на данный момент более всего меня беспокоит проза жизни. Жаль вещи здесь оставлять, а все в сумку не запихнешь, – честно призналась в собственном грехе и помечтала: – Мне б такой волшебный сундук, чтобы стукнул, скажем, три раза по крышке, он уменьшился, хоть в карман клади, стукнул снова, и сундук к прежним размерам вернулся! – Я мечтательно постучала по крышке и ойкнула.

Сундук на моих глазах плавно съежился до размеров шкатулки.

– Вот это да!!! – Лакс разом забыл о ревности, подался ближе и спросил: – А ты так с любой вещью можешь?

– Я так вообще не могу, моя магия больше на стихии, дух и плоть действует, с предметами материальными сложно, на раз-два ничего не выходит, тем паче что даже рун не рисовала. – Я не стала приписывать себе чужие заслуги и предположила: – Это, наверное, Фаль!

– Нет, Оса, я не стряхивал пыльцы, – отперся от авторства волшебства и сильф, хотя по глазам видела – испытывал сильное искушение похвастаться.

– Может, это ты у нас колдун? – иезуитски уточнила и ткнула вора пальцем в грудь, туда, где в распахнутом вороте рубашки виднелась золотистая от загара гладкая кожа.

– Я вор, коль позабыла, – перехватив и нежно сжав мою руку, покачал головой Лакс.

– Вы чего тут, никак ссоритесь? – поинтересовался Кейр, заглянув в фургон, и тут же изумленно спросил: – А сундук куда дели?

– Разбили на щепки в драке! – пошутила я и, пока Кейр в самом деле не начал искать щепки, торопливо потянулась к крышке уменьшенного предмета, осторожно постучала, почти не веря в новое чудо. Однако сундук покорно вернулся к прежнему виду. Телохранитель изумленно крякнул, а Лакс радостно наябедничал:

– Представляешь, тут такие чудеса творятся, и никто не знает! Оса и Фаль, скромные наши, божатся, что они ни при чем!

– Ни при чем, если только могучая сила моего подсознания не вышла на уровень применения магии без осмысленного управления, но кто бы тут ни помог, хоть Темный Менестрель, хоть сам Гарнаг, спасибо ему огромное! Дареному коню в зубы не смотрят. Я плакалась, не знала, как багаж тащить, теперь вопрос решен, – довольно объявила, снова уменьшив сундук тремя ударами по крышке и засунув его в походную сумку. Как только виновник благодеяния объявится, не премину высказать свою безграничную признательность лично. – А как там с завтраком?

– Я затем и заглянул, хотел вас звать, а теперь думаю, может, не стоило, вдруг, если вы тут еще посидите, пара-тройка других нужных чудес случится? – усмехнулся Кейр.

– Нет, ну или почти нет в мире таких чудес, которые стоили бы завтрака у костра в самой лучшей компании, – наставительно оповестила общество, протискиваясь мимо телохранителя из полутьмы фургона на волю.

– Так уж и самой лучшей, – отчего-то неожиданно смутился Кейр, может, его недохвалили в детстве, когда нужно, чтобы уверенность в себе и своих силах осталась на всю жизнь.

– Наилучшей! – уверенно подтвердила и нахально продолжила: – Я вообще так счастлива, что едва сдерживаюсь, чтобы без конца к вам на шеи от переизбытка чувств не кидаться и не душить в объятиях. А то коли не задохнетесь, так испугаетесь моей эмоциональной неуравновешенности и разбежитесь кто куда, а нам еще Проклятое озеро искать.

– Я храбрый, можешь обнимать когда заблагорассудится, в любое время дня и особенно ночи, – моментально влез готовый на подвиги Лакс, а миляга Фаль хоть и не понял двусмысленности фразочки, охотно поддакнул.

– Обожаю храбрецов, – пококетничала я, моментально сменив ставшую опасно интимной тему, подмигнула Гизу (дескать, внимание, секундная готовность!) и воскликнула, усаживаясь на вчерашнее место у миски с кашей: – Ах да, Кейр, что-то я тебе сказать хотела. Память девичья, ветер в голове. О, вспомнила! Ты не против, мы жалованье Гиза к твоему приравняли?

Киллер кивнул в подтверждение моих слов.

– Справедливо, – спокойно, без малейшей тени зависти или возмущения согласился мужчина, берясь за свою темную, чуть погнутую в долгих походах ложку.

– Значит, семь серебряков в неделю плюс премиальные получишь у Лакса, – небрежно мотнула головой и принюхалась к каше.

Н-да, похоже, мюсли вечно и бесконечно, как Вселенная! Стоило перебираться из мира в мир, чтобы и тут лопать утром овсянку с мелко накрошенными яблоками! Изюмом, разумеется, разжиться было негде. Ладно, за все хорошее стоит платить, и если опостылевшая каша входит в счет, так тому и быть. Я ухватилась за ложку и, не обращая внимания на донельзя подозрительный взгляд Кейра, просчитывающего, где, в чем и как я его объехала на хромой кобыле, отправила в рот первую ложку. Гиз свою почему-то попридержал, кажется, давился смехом, хоть и сохранял невозмутимый вид.

Мыслительный процесс Кейра завершился, он покачал головой и, опустив ложку в кашу, принялся поглощать завтрак. Я для вида поковырялась в чрезвычайно полезной и питательной размазне, предоставив Фалю возможность слупить ее практически в одиночку, и с куда большим удовольствием приступила к ветчине, хлебу и сыру. Попутно озадачила друзей вопросом:

– Кстати, а у нас есть карта?

– Перекинуться партишку перед дорогой? – лукаво подмигнул мне вор.