Гарибальди? Гарибальди! Но, похоже, канарейка ничего не видит: она повернулась к балкону, высматривая своих друзей голубей.

Боже мой, кажется, голова снова собирается сыграть со мной злую шутку. Это проклятие стариков – вспоминать против воли и забывать, когда мы этого не хотим. Или, может быть… это не воспоминание, а просто кошмарное сновидение – из тех, что посещают нас в полусне сиесты. Сновидение или воспоминание какая разница? Но я готова поклясться, что сейчас перед моими почти мертвыми, глазами возникла статуя Свободы.

Ровно через сто десять лет после того, как пароход «Ла Бургонь», доставивший Каролину Отеро в Америку причалил к пристани, я прилетела в Нью-Йорк в поисках сведений о начале ее артистического пути. Мое пребывание в Америке оказалось весьма плодотворным – я нашла немало интересных документов. Мне было известно, что Эрнест Джургенс, используя различные ухищрения и подкуп прессы, сумел сделать Каролину звездой. Однако мне хотелось знать об этом периоде ее жизни подробнее, покопаться в архивах и побывать в тех– местах, которые она посещала, хотя до наших дней мало что сохранилось. Мои друзья Людмила и Ченчо Ариас предложили пожить у них, а еще один друг, Франсиско Серрано, имевший больше терпения, чем святой Иов (оно ему, например, понадобилось, когда я пришла в отдел периодики Колумбийского университета, чтобы посмотреть на микрофильмах газеты той эпохи… без очков), любезно снабжал меня любой социологической информацией о том времени. В результате удалось собрать сведения о первом успехе Каролины Отеро как танцовщицы, а также другие данные, необходимые для понимания событий, произошедших во время ее пребывания в Америке с конца 1890 года.

Теперь мне хочется обрисовать Нью-Йорк; Представший перед Каролиной Отеро. Разумеется, в те времена существовало много «Нью-Йорков»: город рабочих, живших почти впроголодь, портовый и деревенский и город иммигрантов, прибывавших со всех концов света, и Нью-Йорк миллионеров. И каждый существовал отдельно, потому что в этом городе, как нигде на земле, сосуществующие миры никогда не пересекаются.

Нью-Йорк миллионеров, открывшийся Каролине Отеро, только что заменил газ на электричество. Автомобили получали все большее распространение, особенно после Первой международной автомобильной выставки. На Бродвее, этом зеркале прогресса, уже пару лет с большим успехом шла комедия, рассказывавшая о преимуществах и недостатках нового изобретения, называемого телефоном. С другой стороны, интересно отметить, что в последнее десятилетие XIX века двадцать пять процентов населения имело немецкое и голландское происхождение, и самые влиятельные семейства из них были известны как «Четыреста». Эти состоятельные «Четыреста» жили в замкнутом мире, не допуская в него тех, кого они называли new money («новые деньги»). Представителями последних в то время стали семейства Вандербильтов, Морганов и других нуворишей, сделавших состояние че на земле, как первые, а в промышленности и банковском деле.

Среди людей этого круга, куда вскоре попала Каролина Отеро, возникли clubmans – новоиспеченные миллионеры, состояние которых позволяло тратить деньги на поло, регаты и, конечно, на женщин. В любовницах принято было иметь певиц или красивых артисток, которых полагалось обожать и осыпать драгоценностями. Подобная щедрость (за исключением немногих случаев, осуждавшихся в обществе) объяснялась не безумной страстью или широтой души – это был всего лишь вопрос статуса. Поскольку брак в то время был не более чем социальной или денежной сделкой, то обаяние и состоятельность господина той эпохи оценивались по внешнему виду demi-mondaine,[30]которую он вел под руку; и чем дороже и капризнее была она, тем богаче казался ее покровитель. На самом деле следовало выглядеть не только щедрым, но и экстравагантным: сочинялись легенды, преувеличивались подарки, рассказывались невероятные истории – согласно одной из них, какой-то мультимиллионер, познакомившись с Беллой Отеро, решил угостить ее несколькими дюжинами устриц. Это была бы всего лишь история о чрезмерно обильной трапезе, если бы не одна подробность; каждый раз, раскрывая устрицу, Каролина находила в ней жемчужину большого размера. В результате из них получилось колье весом в четыре (!) килограмма. Мне неоднократно рассказывали эту историю, но я упоминаю о ней мимоходом лишь по той причине, что она мне кажется неправдоподобной: думаю, наша героиня умерла бы от заворота кишок, прежде чем собрала бы такое увесистое украшение. Но мне довелось услышать и другие, на мой взгляд, достоверные рассказы. Америка была молодой богатой страной, и неумеренность составляла часть ее очарования.

И в это молодое общество – контролировавшееся до сих пор замкнутой группой богатых, более ревностно охранявших границы своего круга, чем равные им по положению европейцы, – вошла 14 сентября 1890 года Каролина Отеро, окутанная рекламным фимиамом. Джургенс, ее импресарио, обеспечил ей великолепный прием, обозначивший; начало блистательного пути артистки в мире избранных.

Ни разу в жизни Белла не призналась, что чувствовала полуграмотная деревенская девчонка, говорившая лишь по-галисийски, с примесью испанского и французского, когда оказалась в таком обществе. Однако хорошо известно, какой прием оказал город фальшивой звезде. Ниже приведены отрывки из различных изданий, свидетельствующие об эффективности стараний Эрнеста Джургенса в подготовке встречи «великой испанской танцовщицы» в «Эден мюзе», соадминистратором которого он был:

«Сеньорита Отеро, знаменитая испанская танцовщица, прибыла вчера на французском судне «Ла Бургонь», – сообщала нью-йоркская газета «Геральд», – она собирается заключить долгосрочный контракт с «Эден мюзе». Когда корабль достиг Сороковой станции, он был встречен импресарио Джургенсом, господином Ф. М. Рейнольдом и другими персонами на борту парохода «Лаура М. Старин» – они приготовили королевский прием для танцовщицы. Однако забыли важную деталь – специальное разрешение сеньориты, чтобы она могла высадиться на берег. Поэтому судну «Ла Бургонь» пришлось плыть до следующей пристани, а пароход «Лаура М. Старин» делал невероятные усилия, чтобы держаться рядом с огромным пароходом. Отеро ждал великолепный прием. Она пересела на маленький пароход, сошла на пристани и отправилась на 23-ю улицу, тогда как несколько экипажей доставили всю труппу в гостиницу «Бартольди», где собирается поселиться сеньорита».

Другие газеты, например «Уорлд», сообщив, что «тысячи зрителей заполнили пристань на улице Мортон, чтобы посмотреть на сеньориту Отеро», добавляли также сведения о личной жизни артистки. Некоторые из них утверждали, что Каролина, «из скромности предпочитающая называться просто сеньоритой», является внебрачной дочерью императрицы Евгении. Еще писали, что она андалусская графиня, а газета «Пресс» утверждала:

«Главная причина, благодаря которой импресарио Джургенсу удалось убедить мадам Отеро оставить блестящую карьеру в Европе и приехать в Америку, – ее желание скрыться от двух обожателей, представителей европейских королевских фамилий, собиравшихся драться из-за нее на дуэли. Выживший получал право предложить очаровательной танцовщице свою руку».