На часах было уже полшестого, я решила все-таки что-нибудь перекусить и поехала в «Макдоналдс». Когда я уже допивала чай, позвонил Киря.

– Интересующее тебя семейство обитает на Огородной, 15, – сообщил он. – Я выяснил у участкового, что сейчас в живых осталась только вдова Анна Семеновна. Ее дочь...

– Это я знаю, – перебила его я. – Но там еще сын был. Он-то куда делся?

– Умер от передоза месяц назад. Теперь Анна Семеновна покупателя на дом ищет, чтобы, как сорок дней пройдут, к дальней родне в деревню уехать.

– Спасибо, Киря! – поблагодарила я и под видом покупательницы поехала к Анне Семеновне.

Перед тем как выйти из машины около добротных железных ворот, я положила в карман включенный диктофон, решив, что так будет надежнее. Во дворе никого не было, а в доме, дверь в который даже не была заперта, меня встретила высохшая, как мумия, женщина в трауре и с потухшими, пустыми глазами.

– Смотрите сами! – равнодушно сказала она и показала рукой на дом и прилегающий к нему участок. – Сад плодоносит, баня хорошая, погреб холодный и сухой, гараж кирпичный, – монотонно перечислила женщина и потом повторила: – Вы смотрите! Смотрите!

Я для виду прошлась по дому. На всем лежала печать запустения и какой-то безжизненности. Вернувшись к хозяйке, я спросила:

– И не жалко вам с такими хоромами расставаться? Все же тут с любовью и душой строились! Для себя! Для своей семьи!

Она посмотрела на меня безжизненным взглядом и спросила:

– А зачем мне это все теперь? У меня же никого не осталось! Я бы бросила все это, да стыдно к родне бедной приживалкой приезжать. А так я там, глядишь, еще на что-нибудь сгожусь. С малышами нянчится буду, по хозяйству помогать... А главное – не одна! Хоть и дальние родственники, да еще по мужу, а все ж не чужие! Будет кому меня похоронить.

– Ну, вы еще поживете, Анна Семеновна! – успокоила я ее. – Счет-то закрыт?

– Какой счет? – спросила женщина.

– Ваш муж четыре жизни унес, и из его семьи четверо ушло. Закон возмездия! – объяснила я.

– Так вы не покупательница? Вы, наверное, меня, как Лешку, убить пришли? – без всякого интереса, а тем более страха спросила женщина. – Так убивайте! Я вам только спасибо скажу. Я бы и сама в петлю полезла, кабы греха не боялась!

– Нет, Анна Семеновна! Не убивать я вас пришла, а за помощью, – объяснила я.

– Чем же я вам помочь могу? – без всякого удивления спросила она.

– А давайте я вам расскажу, как все было, а вы меня поправите, если я в чем-то ошибусь, или дополните, – предложила я и, не дожидаясь ответа, начала рассказывать: – Тарас Сидорович узнал, что у него рак и жить ему осталось недолго. А тут дочь беременная, сын несовершеннолетний! Представил он себе, как будет лежать, а вы вокруг него хлопотать, лекарства дорогие покупать, вместо того чтобы с внуком...

– Внучкой, – поправила меня женщина тусклым голосом.

– Внучкой заниматься и на нее деньги тратить, – продолжила я. – Вот он и дал себя уговорить одному мерзавцу!

– Так и было! – тихонько заплакав, сказала она. – Тарас тем утром раньше обычного на работу собрался, а перед уходом меня в сад увел и сверток дал, сказал, что в нем большие деньги.

– Сколько там оказалось? – спросила я.

– Тридцать тысяч долларов, будь они прокляты! – с неожиданной силой выкрикнула женщина. – Я, конечно, удивилась: откуда, мол? А он мне сказал, что договорился для одного человека дело черное сделать, так что больше я его не увижу, потому что его в тюрьму посадят, из которой он уже не выйдет, – мы же его диагноз знали, да только детям не говорили. А деньги эти, мол, нам на жизнь! На дочку с ребенком, которого он уже никогда не увидит! Просил, если внук родится, Тарасом назвать! – Женщина зарыдала.

Я молчала, дала Анне Семеновне выплакаться и успокоиться, а когда увидела, что она уже потише всхлипывает, осторожно попросила:

– Что же дальше было?

– Уж как я его умоляла, чтобы он деньги эти вернул! Уж как я его просила! А он только обнял меня и сказал, чтобы мы поаккуратнее деньги тратили, а то это подозрение вызвать может, и ушел. А днем вдруг вернулся чернее черного! Дома-то никого не было: сын – в школе, а дочка с зятем – на работе. Тут он мне все и рассказал. До этого-то он молчал и только с Лешкой о чем-то шушукался, а тут рассказал. Это Базаров его за деньги попросил одного старого уголовника убить, который должен был в той машине ехать. Говорил, что тот его мертвой хваткой за горло держит и грозит его сыновей убить, если он ему одно подлое дело не сделает. А ему, офицеру, такое поперек горла! Вот Тарас и согласился, чтобы нас обеспечить. Он должен был после аварии там на месте остаться, чтобы его милиция задержала и все за несчастный случай сошло. Тарас-то после аварии к машине той подошел, а там... – Анна Семеновна замолчала и начала вытирать катившиеся по щекам слезы концом черного платка.

– А там не было никакого старика, а были водитель и женщина с детьми, – закончила я.

– Да! – едва слышно сказала она. – Тарас к ним бросился, надеялся, что еще кого-то спасти можно, а они все... – Анна Семеновна перекрестилась. – Тут-то он понял, что обманул его этот подлец, чтоб он сдох! Убежал оттуда и домой пробрался. Мы, как он мне все рассказал, телевизор включили, а там об этой аварии в новостях сообщили. Тарас, как узнал, чья это семья была, тут же сказал, что теперь ему не жить. Сел он тогда и долго что-то писал, а потом в конверт положил, заклеил и мне отдал, сказав: «Если вам без меня совсем туго будет, то попробуйте с этого подонка еще получить, пусть он за подлость свою хоть деньгами расплатится. Только вы уж поосторожнее с ним! Гад он распоследний!» А потом в милицию сдаваться пошел. Сказал, что пусть его лучше там убьют, но зато нас не тронут.

– И его там задушили, – тихо сказала я. – Вы остались одни, но просьбу мужа не выполнили – терпения у вас хватило всего на два месяца, а потом вы начали деньги тратить.

– Да! – согласилась она. – К рождению внучки готовились! А дочка с ребеночком в одночасье умерли. Похороны, памятник... – она опять заплакала. – Потом Лешка от нас съехал...

– И, зная о том, кто подбил вашего мужа на убийство, решил шантажировать Базарова фотографиями, но не рассчитал свои силы, и его убили, – закончила я.

– Да! – вздохнула Анна Семеновна. – Он тогда ко мне пришел и конверт заклеенный оставил. Сказал, чтобы я его поберегла.

– Он у вас цел? – спросила я, и женщина кивнула. – А тот первый, что вам Тарас Сидорович отдал? – Анна Семеновна снова кивнула. – Значит, Базаров считает, что он обрубил все концы, а на него, оказывается, есть убойный компромат? – медленно сказала я. – Но вы им не воспользовались!

– Нет! Не стала я после смерти Лешки рисковать. Да и на что мне были деньги-то? Сыну на дурь его? Если бы он лечиться согласился, то я, может, и отважилась бы, а он ни в какую! – Она подняла на меня пустые глаза.