Хантер оставил после себя противоречивое наследие. С одной стороны, никто не спорит, что он был одним из величайших ученых своего времени, сделавшим десятки открытий о том, как работает человеческий организм. Помимо конкретных находок он также привнес новый дух в медицину, вытаскивая ее из царства кровопускания и клизм с табачным дымом и настаивая на важности наблюдений и экспериментов, – большой шаг в направлении научной респектабельности. Он также вдохновил своим примером множество выдающихся медиков (достаточно назвать хотя бы Эдварда Дженнера и Джеймса Паркинсона); после его смерти в 1793 году молодежь буквально хлынула в медицинские учебные заведения.

Тем не менее отсутствие этических принципов существенно подорвало репутацию Хантера. Осуждать ученых прошлого за то, что они не соответствуют нашим современным нравственным нормам, несправедливо, но даже в те времена были люди, которые презирали Хантера. Одним махом ему удалось нажить себе врагов и среди медиков-аристократов, которые испытывали отвращение к его тесным контактам с гробокопателями, и среди простого народа, возмущенного тем, что он использует людей как мясо для своих научных экспериментов. Даже коллеги-анатомы побледнели, когда узнали, что Хантер украл тело Чарльза Берна. Он являет собой классический пример человека, оправдывающего свои грехи пользой, которую принесли его действия, словно этика – не более чем нравственная калькуляция, при которой добрые дела отменяют плохие.

Но худшее еще было впереди. Хантер более чем кто-либо превратил разграбления могил из дерзких выходок пьяных студентов в бизнес, и количество трупов, которые он купил, деформировало рынок сбыта. Резкий рост числа студентов медицинских заведений стал причиной повышения спроса на анатомические материалы. Если в 1780-е годы за труп в среднем платили 2 фунта, то в 1810-е годы в отдельных местах цена доходила до 16 фунтов (почти 1000 долларов) – это сопоставимо с пятилетней заработной платой среднего рабочего. Надо признать, Хантер не был чудовищем. Сколь бы гибкой ни была его совесть, она у него была. Но чем выше росли цены на трупы, тем больше людей, не испытывавших вообще никаких угрызений совести, испытывали искушение вступить в игру. Людей, подобных Берку и Хейру.

Уильяму Берку не давали покоя воспоминания об удушении старика подушкой. Он начал пить виски по вечерам, чтобы заснуть. Бутылка для подкрепления всегда стояла у него рядом с кроватью. Уильям Хейр особо не переживал. Старику все равно суждено было умереть, так чего париться? Впрочем, учитывая обстоятельства, ни один из них от полученных денег не отказался. Берк, которому в это время шел четвертый десяток, вырос в нищете в Ирландии и в молодые годы стал отцом. Со временем он перебрался в Шотландию, чтобы помогать семье, и хватался за любую малоперспективную работу – рыл каналы, служил в армии, работал в пекарне. Жена, оставшаяся дома, в конце концов перестала отвечать на его письма, и он в Эдинбурге сошелся с другой женщиной. О прошлом Хейра известно еще меньше. Предположительно, он был моложе Берка и, вероятно, тоже приехал из Ирландии. Если Берк был круглолицым и внешне привлекательным, то у Хейра были узкие глаза и тот жадный и голодный взгляд, о котором предостерегал Шекспир. В течение нескольких лет Хейр помогал своей жене Маргарет держать пансион, но они едва сводили концы с концами. Берк, работавший сапожником, тоже бедствовал. Когда он в очередной раз оказался на мели, Хейру не составило большого труда уговорить приятеля на второе убийство. Испытывал он угрызения совести или нет – неизвестно.

Весьма недостоверное изображение убийства, совершаемого Берком и Хейром. Большинство своих жертв они спаивали до потери сознания, а потом убивали – но не душили за горло, а усаживались им на грудь и зажимали рот и ноздри. Этот способ убийства получил название «беркинг» (гравюра Роберта Сеймура).

В середине февраля 1828 года в пансионе сняла комнату пожилая женщина по имени Абигейл Симпсон. Парочка напоила даму до рвоты, однако продолжала потчевать ее портером и виски, пока та не отключилась. Честно говоря, в этот момент она и сама могла умереть от алкогольного отравления, но Хейр для верности уселся ей на грудь, а Берк зажал ей рот и нос и держал так, пока она не перестала подавать признаки жизни. Тело Симпсон вполне могло стоить около 10 фунтов, и Берк, хотя и принял изрядную дозу спиртного тем вечером, заснул гораздо легче.

Вскоре все стало намного проще. Как выразился однажды Берк, «нас так же могли повесить за овцу или ягненка», и на протяжении ближайших десяти месяцев они придушили еще четырнадцать человек. Эта серия убийств является одной из крупнейших в истории. Они убили пожилую женщину и ее умственно отсталого внука. Они убили еще одну пожилую женщину с единственным зубом во рту, а затем и ее дочь, которая, как сообщили, отправилась на ее поиски. У двух жертв они даже не потрудились узнать имена. Поначалу парочка просто поджидала подходящих кандидатов, которые заселялись в пансион, но потом им стало невтерпеж, и они начали заманивать людей. Берк, разговорчивый мужчина с приветливым лицом, обычно появлялся ранним утром у винных лавок, высматривал несчастных алкоголиков, крайне нуждающихся в опохмелке. Затем входил к ним в доверие и приглашал в пансион Хейра, где обещал дать выпить и покормить горячей пищей. Когда жертва обмана отключалась, оба Уильяма приступали к действиям. Берк вспоминал, что у жертв с приближением смерти «начинались судороги и громкое бурчание в животе». Все тела затем переправляли к анатому Роберту Ноксу.

Пресловутый доктор Роберт Нокс, «покупатель мяса» у Берка и Хейра (с разрешения Wellcome Trust).

Нокс был одаренным ученым, пусть и не таким блестящим, как Джон Хантер, но гораздо более изысканным. Он читал лекции в солидных костюмах и рубашках, отделанных кружевами, а пальцы, хотя и с красными пятнами, были унизаны бриллиантовыми перстнями. У него была сходная с Хантером жажда к человеческой плоти. В Эдинбурге, где ежегодно появлялись сотни новых студентов медицинских училищ, ему приходилось выдерживать суровую конкуренцию в приобретении анатомического материала. В такой обстановке было совершенно естественно покупать покойников у кого угодно. Про эту троицу позже даже сочинили стишок: “Burke’s the butcher, Hare’s the thief / And Knox the boy who buys the beef”[19]. Можно с уверенностью сказать, что у помощников Нокса были свои подозрения относительно Берка и Хейра. Один даже попробовал выяснить у Берка, откуда у него взялся очередной труп. (Берк парировал: «Будешь допрашивать, где и как я достал предмет,