– Давай, Гилберт! – крикнул он.

– Нельзя ее упустить! – воскликнула Скайлар, как будто лягух без нее этого не знал.

Гилберт изо всех сил оттолкнулся задними лапками и взлетел в воздух. Элдвин протянул лапу, чтобы схватить лягуха, но тот прыгнул недостаточно далеко и недостаточно высоко. Гилберт плюхнулся на землю, а телега покатила дальше. Лошади пустились вскачь. Лягух подобрался и снова запрыгал следом. Он пыхтел и отдувался. Его перепончатые оранжевые лапки мелькали так стремительно, как никогда в жизни. Вот он скакнул снова – и на этот раз Элдвин вытянул когтями из снопа пшеничный колосок и протянул его навстречу, будто спасательный круг. Гилберт ухватился было за колос, но не успели Элдвин со Скайлар втащить его на телегу, как соломинка обломилась, и Гилберт снова шлепнулся на землю. Однако на этот раз лягух нашелся: он выстрелил языком и обвил его вокруг лапы Элдвина. Кот дернул – и Гилберт взлетел на телегу, повалив Элдвина на засыпанные пшеницей доски.

– Получилось! – выдохнул запыхавшийся Гилберт. И рухнул на спину, хватая воздух ртом. – Получилось!

И вдруг лошади нежданно-негаданно остановились.

– Пора и попастись! – объявил торговец и отвел лошадей к обочине, где они немедленно принялись щипать траву.

Гилберт тяжко вздохнул и просипел:

– Ну вот, мучился-мучился – и все зря?!

Элдвин со Скайлар не выдержали и расхохотались.

Элдвин задрал нос, возбужденно принюхиваясь. Последние три часа он валялся на ложе из соломы, которое сам себе устроил, и дремал под мерное колыхание телеги и цоканье копыт. Но теперь ноздри у него раздулись: он почуял свой любимый запах, запах свежей рыбки! Высунув голову за борт телеги, кот увидел Сплит-Ривер – большой портовый город, разделенный пополам широким голубым Эбсом. В воздухе висел густой туман, как будто облака лениво примостились вздремнуть после обеда на городских крышах.

– Все, нам пора слезать! – объявила Скайлар, когда телега миновала развилку и направилась на восток. – Остаток пути до Сорных пустошей придется пройти пешком.

Элдвин толкнул в бок Гилберта, прикорнувшего под кувшином с водой:

– Просыпайся!

Но Гилберт не шелохнулся. Тогда Элдвин попробовал другой способ:

– Гилберт, гляди, плодовые мушки!

Гилберт мгновенно проснулся:

– Что?! Где?!

– Поздно, проехали! – протянул Элдвин, подмигнув Скайлар.

Гилберт был слишком сонный, чтобы сообразить, что его надули. Лягух еле успел потянуться, как Элдвин спрыгнул с телеги и с кошачьей ловкостью приземлился в грязь на все четыре лапы. Гилберт прыгнул следом, упал и покатился кубарем. Элдвин проводил взглядом телегу со снопами. Приятная вышла прогулка. А ведь могли бы целый день тащиться своим ходом.

– Отсюда мы пойдем на север вдоль реки, – объяснила спорхнувшая к ним Скайлар. – Тут уже недалеко осталось.

А Элдвин так и не рассказал Скайлар и Гилберту о том, что у него нет никаких магических способностей… Иначе они бы точно отправили его восвояси. А ведь хочется хотя бы еще разок повидать Джека…

Трое фамильяров затопали по дорожке, идущей над утесами вдоль Эбса. Пройдя совсем немного, они увидели металлическую табличку, вделанную в большую скалу. В центре таблички сверкал голубой камень.

– Это место, где произошел Великий Поворот! – Скайлар остановилась и указала крылом сперва на табличку, а потом на реку. – Видите, тут Эбс резко поворачивает?

Элдвин проследил направление ее пера и увидел, как воды бьются о скалы и сворачивают к югу.

– Это все последствия заклинания, наложенного много-много лет назад! На этом самом месте стоял великий волшебник. Имя его до нас не дошло, но равных ему на свете не было и нет. Пятьдесят дней бушевала неукротимая буря, и река грозила выйти из берегов. И тогда он поднял из земли эти утесы, чтобы спасти от наводнения земли вниз по течению. И с тех пор русло Эбса навсегда изменилось.

Элдвин видел, как искренне она восхищается всеми этими людьми, прославленными героями Огромии.

– Именно такие люди, как тот волшебник, – могущественные маги, мужчины и женщины – сделали эти земли такими, какие они есть, и превратили Огромию в великое королевство, каким она стала теперь. И они были так щедры, что наделили магией даже животных!

Они быстро зашагали дальше на север. Элдвин спросил у Гилберта:

– А ты тоже все это знаешь, да?

– Ой, ну что ты! – отмахнулся тот. – История мне никогда не давалась. И арифметика тоже. И астрономия, кстати. Да и география, если уж на то пошло. Но зато мне неплохо удаются стихи про любовь! Хочешь, почитаю?

– Давай как-нибудь в другой раз, – вежливо отказался Элдвин.

проквакал наизусть Гилберт, пропустив ответ кота мимо ушей.

* * *

Их путь вел все выше в горы. Песчаные берега Эбса сделались скалистыми. Гилберт потчевал Элдвина все новыми сонетами, перемежая их хайку, чтобы продемонстрировать разнообразие своих талантов. Скайлар шагала не останавливаясь, что не мешало ей указывать товарищам на разные исторические места и достопримечательности.

Незадолго до того, как солнце очутилось в самом зените, сойка как раз повествовала о древнем Пути Чародеев – беговой дорожке, ведущей через всю Огромию, где раз в год аристократы обоих полов устраивали троеборье, куда входили бег, полеты с волшебными палочками и скачки на призрачных скакунах. И вдруг Элдвин заметил, что за ними следует нечто необычное. Эти штуковины напоминали плавучие глаза, которые он видел в Каменном Ручье, только вместо хвостиков у этих яйцевидных глаз имелись крылышки, и они порхали в воздухе.

– Скайлар, – перебил он сойку, – по-моему, за нами следят.

Сойка оглянулась:

– Глаза-шпионы!

Скайлар полетела навстречу крылатым глазам и принялась их клевать. Летучие глаза тотчас взмыли куда-то в облака.

– Меня это не удивляет, – заявила Скайлар. – Несомненно, это шпионы королевы! Неделю назад нам с Далтоном показалось, что мы видели стайку таких глаз в нашем ручье, но мы тогда не были уверены. Ну а теперь очевидно, что у нее глаза повсюду! Надо держать язык за зубами.

Значит, Элдвин не единственный, кому встретились те глаза в ручье. Глаза-шпионы! Какое подходящее название. То-то ему сразу стало не по себе от их взгляда!

Лес подступал все ближе к реке, и вскоре сделалось очевидно, что путники очутились на Сорных пустошах. Повсюду, куда ни глянь, торчали засохшие деревья, оплетенные колючими лозами. Призраков Элдвин не боялся, но в том, как стенал ветер в ветвях погибших деревьев, было нечто такое, от чего у него шерсть вставала дыбом. Густой подлесок, полный гнилья, кишел сороконожками, стоножками, тысяченожками, и еще какими-то тварями, у которых ног было вообще не счесть. Казалось, будто сорные растения и лианы заглушили некогда живой и здоровый лес, где теперь не было жизни никому, кроме самых мерзких – и, по словам Гилберта, самых невкусных – насекомых.