— Никому-то ты не нужна, дорогая, — печально констатировала, уставившись в зеркало, жена. — Родной муж — и тот тебя избегает. Весь в работе, в работе… Ну, так и женился бы на своей работе, чего ты на мне женился? — Несколько мгновений она молчала, всматриваясь в отражение. Потом ее голос предательски дрогнул. — Черт… этих морщин на прошлой неделе еще не было, я точно помню. Дорогой, что делать? Я приближаюсь к трагическому возрасту. Скоро никто не поверит, что мне всего лишь сорок восемь, — я выгляжу такой развалиной. Посмотри на эти щеки, они обвисли, как у барсука. Боже, какая я старая…

Он машинально покосился на застывшую перед зеркалом супругу. Меньше всего его трогали ее стенания. У Лидии Александровны была прекрасная фигура, роскошные волосы, которые она всячески подпитывала. На жену офицера госбезопасности до сих пор засматривалась молодежь. Лицом не старела, была красива, умна, терпелива, ласкова, в меру иронична. И даже яростные «не любители» подполковника Неделина неохотно признавались, что эти двое — идеальная пара, они буквально созданы друг для друга.

— Идея, — встрепенулся Игорь Валентинович, закрывая компьютер. — Говори всем, что тебе шестьдесят. Представляешь, сколько будет восторженных воплей? Никто не поверит, будут спрашивать, восхищаться — как, мол, тебе удается выглядеть на сорок девять?

— На сорок восемь, — обиделась Лидия Александровна.

Он засмеялся.

— Успокойся, я не доживу до тех лет, когда увижу тебя старой.

А потом они лежали в постели, супруга обнимала его, умиротворенно дышала, а подполковника опять не покидали мысли о работе.

— Сегодня с Антошкой по Скайпу разговаривала, — прошептала Лидия Александровна. Антошка был их единственным чадом. Потомку стукнуло двадцать четыре, окончил магистратуру в МГУ им. Ломоносова, остался в Москве, снимал квартиру и пробовал себя на должности в неплохой организации.

— Отлично, — отозвался Неделин.

— Наше дитятко девушку себе нашло…

— Это новость?

— Как тебе не стыдно, дорогой… Он говорит, что это серьезно, можно и до греха… в смысле до свадьбы довести!

— Это тоже новость?

— Ты невыносим… — она шутливо ударила его по груди. Несколько минут лежали молча. Потом она спросила:

— Не хочешь поговорить? Может, посоветую что-то? Ты не в себе, нельзя быть таким задумчивым…

Четверть века они прожили душа в душу. Вопреки устоявшемуся мнению, что офицеры госбезопасности не говорят с домашними о работе, Игорь Валентинович делился мыслями с супругой, выносил проблемы на обсуждение — естественно, не все. Он доверял жене — и правильно делал. Ей бы и в голову не пришло выносить наружу весь его хлам (да лишнего он, собственно, и не говорил). Внешне доброжелательная, отзывчивая, разговорчивая, его жена никогда не болтала при посторонних. Могла трещать о какой-то ерунде, и только. Лидия Александровна трудилась заведующей гинекологическим отделением, считалась хорошим специалистом и на вопросы о муже всегда охотно рассказывала, что тот — большая шишка на заводе и только благодаря ему отечественная промышленность еще как-то держится. А насчет советов… нет, это было бы слишком, он сам себе голова. Хотя, если честно, пару раз именно ее молитвами он сохранял самообладание и нервные клетки.

— Не приставай, — буркнул он. — Спи. А то опять будет физзарядка: бег по дому с воплями «Блин, проспала!».

Она молчала, сопела, Неделин полежал несколько минут, вздохнул и начал рассказывать. Повествовал он долго, обстоятельно, по мере его рассказа Лидия Александровна несколько раз хихикнула, пару раз возбужденно дышала, словно он ей рассказывал что-то интимное, а под занавес с недоуменным видом замолчала.

— Невероятно… — пробормотала она. — И это происходит в нашей стране?

— А только в нашей стране такое и возможно, — огрызнулся он.

— Вот черт… — она не на шутку расстроилась. — Прости, дорогой, но работка действительно так себе… Ничего удивительного, что тебе ее подкинули, — ты мастер по распутыванию безнадежных дел. Но как-то обидно, согласен?

— Ничего обидного, — проворчал он. — Просто работа.

— Оно и видно по твоей библейской мине. Очень плохая работа. — Лидия Александровна приподнялась, опираясь на локоть, и ее глаза сочувственно заблестели. — Они не остановятся, будут продолжать — и в тебя полетят шишки. И еще. Если это те злодеи, что орудовали в Подмосковье, что же получается? Переметнулись в Сибирь, пока доехали, обустроились, ушли на дно, чтобы не светиться… Меньше трех месяцев прошло, а они уже трудятся, имея информацию, которой не имеешь даже ты? Я уверена, это о чем-то должно говорить.

Игорь Валентинович вздрогнул. Слова проницательной супруги (какой агент КГБ пропал!) удивительным образом совпали с его мыслями. Он почти не сомневался, что «мстители» те же, что в Качалове. Россохин и Левторович. Масса совпадений. Трудно подражать в столь деликатном деле. Да и зачем? В сибирском мегаполисе у преступников имеется если не руководящая, то точно направляющая рука — человек (или группа людей), собравший обстоятельный компромат на людей у власти. Причем в различных сферах: полиция, депутатский корпус, чиновничья братия. Резонно следовали два вопроса. Первый: если этим людям доступна подобная информация, то живется им неплохо, во имя чего же они жертвуют собственным благополучием? И второй: где должен трудиться этот человек (или группа людей), учитывая такую информированность? Аналитическая служба полицейского управления? Ретивый прокурор? Сотрудник… ФСБ?

Он еще не догадывался, что ответ на первый вопрос появится уже завтра.

Наутро Неделин критично разглядывал работников отдела, собравшихся в кабинете. Они сидели за столом, помалкивали, отводили глаза, а он вышагивал вдоль стола, скептично поджав губы. Их было четверо, подполковник доверял своим людям. В меру циники, в меру лирики, и даже молодость половины из них была не помехой, а необходимым подспорьем. Эпохи менялись, менялся и образ чекиста — время требовало иного имиджа. Толковый работник обязан сливаться с толпой — если нужно; должен ее вести — если требуется; быть душой компании — если Родина прикажет. Для собравшихся это не было проблемой. На улице, в транспорте, в пивнушке — они были КАК ВСЕ. Самый молодой — активный непоседа лейтенант Шура Бродский, 26 лет. Дальний родственник Неделина, что-то вроде племянника по троюродной линии. Невысокий, чернявый, со смешливыми глазами. Подполковник не руководствовался родственными соображениями, когда брал парня к себе в отдел, чувствовал, что из этой выскочки выйдет толк. «Мальчик, с такой фамилией ты карьеру в органах госбезопасности не сделаешь», — говаривал он год тому назад. Но сегодня готов был взять свои слова обратно. Давно забылся знаменитый диссидент, умеющий рифмовать слова. Временами этот парень своей интуицией и нестандартным мышлением мог удивить…

Вадик Рехтин, старший лейтенант, на три года старше Шуры, но, по сути, тоже пацан. Замкнутый, невзрачный, очкарик, похож на забитого студента. Обладатель гуманитарного образования, окончил что-то, связанное с филологией. Может горы свернуть, если в голову что-то взбредет. Недавно смеялись в коллективе, когда Рехтин научил кота закрывать дверь после посещения туалета. Ну, ладно, открывать — это понятно, но чтобы закрывать! Не верили, что такое возможно, пока тот не принес видеозапись на телефоне: эдакий белый котяра, переваливаясь с ноги на ногу, заходит в туалет, где у него лоток, делает свои дела, а выходя, башкой прикрывает дверь…