— Вы, может быть, знаете, что Гаррисон был моим соотечественником — хотя я не знал его лично, — Яков пристально разглядывал столешницу. — Мне говорили, что наши семьи близко знакомы.

— Я слышал об этом, — ответил Марбери, сам удивляясь прозвучавшему в его словах сочувствию.

— Теперь вы видите, как благоразумно было принимать вас здесь, в уединении, а не при всем дворе? — тихо спросил Яков, окинув кухню быстрым взглядом.

— Несомненно, ваше величество, — уверенно подтвердил Марбери.

— Я знал или предчувствовал — и боялся услышать нечто подобное. Видите ли, недавно я говорил с доктором Ланселотом Эндрюсом. Эндрюс — глава наших лондонских ученых. Увы, два дня назад он явился ко мне почти с таким же известием — странное совпадение.

— Отец небесный! — не удержавшись, шепнул Марбери.

— Хвала Ему, здесь не было убийств, — поспешно успокоил Марбери Яков, — но были случаи воровства и несколько странных записок. Сейчас мы не будем говорить об этом. Я хотел только показать, что вы не одиноки в своих затруднениях. Работы предстоит больше, чем вы думаете. Некоторые подробности этих древних рукописей — несколько таких послано каждой группе переводчиков — смутили меня с первого прочтения. Как они попали ко мне — это отдельная история. Видите ли, декан Марбери, я наделен беспокойным умом. Мне пришло в голову, что некоторые обстоятельства жизни Спасителя скрыты от нас, а то и подменены с некими темными целями. Все это — работа католиков. Их папы, конечно, безумны, но дело не только в этом. Нечто душило нашу религию с первых дней, со времени, когда Спаситель жил на земле!

Король сорвался с места, его глаза сверкнули. Марбери тоже поспешил встать, опрокинув стул, который загрохотал по серым плитам пола.

— И потому-то вы предприняли новый перевод, — изумленно заключил он.

— О, — махнул рукой Яков, — у меня хватает и мелких политических причин получить новый перевод вместо Епископской Библии. Я знаю, что женевская версия более популярна, но меня не устраивают примечания на полях, призывающие к бунту против правителя, если правитель этот подобен Ироду! Да, как вы знаете, внешне дело представлено так, что мы создаем Библию для всей Англии — всем переводам перевод. И он должен соответствовать нашей политике. Но это далеко не вся картина.

Король в три шага очутился у печи, схватил прислоненную к стене железную кочергу и принялся тыкать в угли, выбивая пламя.

— Я понимаю, — с запинкой заговорил Марбери, — хотя в настоящий момент мой ум, кажется, не способен…

— Прежде всего, — объявил Яков, громыхнув кочергой по стенке печи, — наш новый перевод откроет окно, в которое хлынет свет. Он разобьет скорлупу, чтобы мы смогли съесть ядро ореха, он отбросит занавес, открыв перед нами святая святых, сбросит крышку колодца, чтобы мы могли напиться, как Иаков откатил камень с устья колодца, напоив стада Лабана. Воистину, без этого перевода невежды подобны детям у колодезя без ведра — и гибнут. Но это лишь первый шаг!

Король развернулся, едва не ткнув кочергой в Марбери. Тот остолбенел. Яков дрожал от ярости.

— Знаете ли вы, декан Марбери, — дико зашептал он, — что, когда я возвращался с миледи королевой Анной из Дании, небывалая буря едва не погубила нас? Судовой священник дал нам последнее причастие, готовя к смерти. Несколько опытных моряков выбросились за борт, предвидя крушение. Мы, едва живые, достигли берега лишь милостью Божьей. А знаете ли вы, что вызвало ту бурю?

Марбери хотел заговорить, но яростный шепот короля предупредил его ответ:

— Ведьмы!

В печи взметнулся вверх огонь, во все стороны красными чертенятами разлетелись угольки. Марбери принялся мысленно подбирать слова, подумал и молча вздохнул. Король расхаживал взад-вперед, тыча в пол кочергой вместо трости. Голос его был горячее разлетевшихся искр.

— В шотландской крепости Трентен, — хрипло говорил он, — живет некий Дэвид Сартон. Он был бейлифом, и у него была служанка по имени Джеллис Дункан. Она часто тайком отлучалась из дома — каждую вторую ночь. Во время отлучек она помогала больным в селении. За короткое время она совершила множество чудесных исцелений. Это, естественно, вызвало любопытство ее господина. Он заподозрил, что она действует не естественными и законными способами, а более необычными.

Марбери переминался с ноги на ногу. В кухне становилось все жарче. После утомительной поездки в карете правую ногу сводила судорога. Он напрягал слух, стараясь разобрать шепот короля, становившийся совсем невнятным, когда Яков, ни минуты не стоявший на месте, отворачивался.

— Хозяин спросил служанку, каким образом она совершает столь важные деяния. Она не ответила. Ее господин и я — он обратился ко мне за помощью — прибегли к пытке, наложив тиски ей на губы. Когда это не помогло, мы перевязали ей голову веревкой, и сильные мужчины затягивали ее. Она и тогда не призналась. Разумеется, это привело нас к заключению, что она отмечена дьяволом, что часто бывает с ведьмами. Мы сорвали с нее одежду и действительно обнаружили метку сатаны! Это было багровое пятно на горле. Когда метка обнаружилась, она призналась во всем, что совершила по злобному наущению дьявола. Вы понимаете? Она прибегала к колдовству! Приходилось ли вам слышать подобное?

— Ах, — забормотал Марбери, — нет, ваше величество, но…

Яков снова ткнул кочергой в огонь, и взметнувшиеся искры осыпали его с ног до головы. Они мгновенно остыли, но оставили темные пятнышки на его одежде. Яков ничего не заметил.

— Она призналась! — возбужденно повторил он. — Рассказала, что на три дня подвесила за задние ноги черную жабу и собрала гнусный яд, капавший из жабьего рта, в раковину устрицы. Потом раздобыла салфетку, которой я утирался, и обмакнула в яд. Так она вызвала шторм, который едва не убил нас!

— Она в этом призналась? — с трудом выговорил Марбери.

Король резко развернулся и заглянул ему в глаза.

— Теперь вы видите, сколь важен мой труд! Многих — слишком многих с начала мира лизнул своим языком дьявол, оставив след, подобный метке на горле той бедной служанки.

Марбери отшатнулся, потрясенный злобой, звучавшей в голосе Якова, задел валявшийся под ногами стул и сглотнул.

— Слуги дьявола повсюду! — Взгляд короля был диким. — И вернее всего их найдешь в нынешней католической Библии! А значит, и в ваших научных библиотеках в Кембридже, среди лондонских и оксфордских переводчиков. Говорите, они убили Гаррисона? Все мы в опасности. Теперь вы понимаете, что вам предстоит? Мы трудимся, чтобы уничтожить древних демонов, разбуженных рождением Господа нашего! Эти демоны обитают в каждой букве на листах злонамеренных, испорченных переводов. Они питаются невежеством, ими же порожденным. Этот перевод будет моим завещанием миру! Мы должны открыть окно и впустить свет; испепелить этих демонов сиянием истины, или человеческий род погибнет!

Марбери заметил, что у него дрожат руки. По лбу катился пот. Его одолевала страшная мысль: король безумен.