— Что это?

— Двадцать шестое мая. Я шла на работу, Лена ехала от вас, мы встретились, она пригласила меня в клуб. Но меня интересует не Лена, меня интересует человек, который пропал вместе с ней.

Козина отвернулась к окну и зачем-то подняла голову. Уж не слезы ли пытается сдержать? Потом вдруг резко снова повернулась к Любе и впилась в нее взглядом:

— Что с Леной?!

— Она сбежала с любовником.

— С чьим любовником?

— Со своим! Ее любовник и есть мой парень, которого я ищу.

— И как зовут этого парня?

— Рома.

— Да?

— А вы почему-то решили, что это Марат Батаров?

— Ну, ты же встречалась с ним!

— Я ищу Лену. Если вы не знаете, так и скажите…

— А я должна что-то знать? — фальшиво удивилась женщина.

— Лена — ваша дочь!

— Откуда я знаю, зачем тебе Лена? Может, тебя подослали.

— Кто меня подослал? Ее муж?

— Ты сама это сказала! — всплеснула руками Ольга Афанасьевна.

— Игнат угрожал Роме! Игнат не хочет, чтобы я его искала… Возможно, с ним что-то случилось. И с ним, и Леной…

— Что с ней могло случиться?

— А вы не знаете, что может быть, когда муж застает жену в постели с любовником?

— Типун тебе на язык! — отмахнулась Козина.

— Вы знаете, что Лена сбежала с любовником! — уверенно произнесла Люба, глядя ей прямо в глаза.

— Да, знаю. Игнат приходил, искал ее. Я думала, он тут все вверх дном перевернет. Кричал! Угрожал! Он очень страшный человек. И зачем Ленка с ним только связалась… А я ей говорила!..

— Шапиров сказал, с кем она сбежала?

— Нет.

— Но вы подумали, что Лена сбежала с Маратом.

— Ну, они же когда-то встречались…

— Когда-то?

— Когда-то, давно… — Женщина снова отвела взгляд в сторону.

— Не хотите говорить, не надо. Я без Ромы как-нибудь проживу, а вот вы можете потерять дочь. — Люба повернулась, чтобы уйти, но Козина схватила ее за руку:

— Я не знаю, что у них там было с Маратом. Но Марат тоже пропал.

— Давно?

— Тогда же, в конце мая… Мы общаемся с Маргаритой Петровной… Но мне-то Игнат сказал, а ей никто про сына не говорит…

— Но вы сказали ей, что Лена могла сбежать с Маратом, — усмехнулась Люба.

— Только Игнату ничего не говори! — Козина умоляюще глянула на нее.

— А он не знает?

— Нет… И ты бы ничего не знала… Ты правда не встречалась с Маратом?

— Ну, вы же общаетесь с Маргаритой Петровной.

— Так она мне и сказала! Фотография твоя у Марата… Нравилась ты ему… А ты сказала, что с кем-то встречаешься… Вот я и подумала…

— А Лена встречалась с Маратом?

— Ну, не то чтобы встречалась… Ну, иногда… Ты только Игнату ничего не говори.

— Хорошо, вы не говорите ему про меня, я не говорю ему про вас.

— Э-э… Да, конечно.

— Будем надеяться, что с Леной ничего не случилось.

Люба вышла в прихожую, обулась. Ольга Афанасьевна открыла дверь, и, когда Люба переступила порог, спросила:

— Так с кем Лена сбежала? С Ромой или с Маратом?

— Не знаю.

— Ну-ну, — донеслось вслед.

Похоже, Козина решила, что Люба морочила ей голову. Сама встречалась с Маратом, а выдумала какого-то Рому. Что ж, это ее проблема.

Дима сидел в машине, посматривая по сторонам. Вид у него серьезный, сосредоточенный. Он полагал, что Игнат может следить за ними, поэтому был начеку. Только вот Любу почему-то прозевал. И вздрогнул, когда она открыла дверь.

— А чего подкрадываешься? — спросил он.

— Потому что на Шапирова работаю, — усмехнулась Люба.

— Не понял.

— Меня за шпиона приняли.

Она постаралась избежать излишних подробностей, рассказывая о своей встрече с Ольгой Афанасьевной.

— Ты правда встречалась с Маратом? — стараясь скрыть обиду, спросил Дима.

— И ты туда же.

— А Лена?

— А ты сам как думаешь?

— И он тоже пропал?

— Думаю, тут без полиции не обойтись.

— Тебя не должно это волновать… — качнул головой Дима. — У Лены есть мать, отец, если они в чем-то сомневаются, пусть заявляют… У нас и без того проблемы с Шапировым. Если мы еще и в полицию заявим…

— Я заявлю.

— Я не разрешаю.

— Это еще почему? — удивленно повела бровью Лена.

— Потому что я за тебя в ответе, — жестко проговорил он, выруливая на шоссе.

— Кто сказал? — Люба и сама почувствовала, что ее возмущение было насквозь фальшивым.

— Мы едем ко мне, заключим договор о взаимности, подпишем и обмоем.

— Обмоем взаимность?

— Обмоем пятницу.

— Пятница — рабочий праздник. Для рабочих.

— А как же наше расследование? Разве я не работаю?

— И как успехи?

— На уровне хардкора. Если, конечно, Лена сбежала сразу с двумя любовниками.

— А она могла?

— Она-то могла, а Рома вряд ли…

— Даже ты это понимаешь.

— Я-то понимаю, а Шапиров знает. Надо бы у него спросить.

— Спроси.

— Не люблю, когда мне смеются в лицо. А собака где-то под ним зарыта… Подкоп нужно рыть.

— Подкоп?

— Издалека, — кивнул Дима. — Есть люди, которые могут рассказать о нем много интересного, но для этого нужно прошвырнуться по клубам… Но пока — договор о взаимности. Чем закрепим — вином или виски?

— Вино. Белое и не больше бокала, — кивнула Люба, думая про себя, что, возможно, это будет самая лучшая пятница в ее жизни.

С кухни доносился запах жареного. Уж не блины ли с маслом? Дима поднялся, пошел на запах. У плиты стояла Люба, халатик на ней, передник. В роли домашней хозяйки она смотрелась великолепно, хоть «Оскара» ей вручай.

Он подошел к ней, смахнул рукой блинчик, по которому растекалось тающее масло, запихнул его в рот и зажмурился от удовольствия:

— Мм!.. Если я свинья, то ты сама в этом виновата!..

А ведь действительно вкусно. Блинчик нежный, с хрустинкой, тает во рту. Вот если бы на кухне хозяйничала Катя или еще кто, он бы расценил это как покушение на собственную свободу. А Люба ничуть его не раздражает, как раз наоборот. С ней спокойно, комфортно. С ней, если так можно сказать, душа на месте.